– И без тебя тошно!
Посланец Вишну обиженно пожал плечами и исчез.
А примерно через месяц за Раваной действительно пришли…


3

Равана замолчал и машинально опрокинул в глотку чашу с сомой.
Мою.
Вздрогнул, непонимающе уставился на опустошенный сосуд и осторожно поставил его на стол.
– Это я случайно… – в смущении пробормотал ракшас, горбясь. – О чем мы?..
– Через месяц за тобой пришли, – напомнил ему Гаруда, все это время, как и я, внимавший рассказу ракшаса.
Напрашивался вывод: Лучший из пернатых слышит историю Десятиглавца впервые.
– Пришли, – подтвердил Ревун. – Я сперва не поверил, но меня действительно расковали и повели к выходу из Преисподней. Иду, все вокруг как в тумане – и не верю! Не бывает! Только когда миновали то место, где меня швыряло, чувствую: идти тяжело, но можно; и тут меня как обухом – поверил! А снаружи уже колесница ждет…
Он снова замолчал, уставясь в одну точку.
– Вот так я и попал сюда, – закончил бывший Десятиглавец. – Сам Опекун у ворот встретил, рассказывал: он, мол, когда Рамой-аватарой был и меня убивал – зарок дал, что теперь, значит, за меня в ответе! Дождался, пока положенное отмучаюсь, и к себе в Вайкунтху забрал, верховодить над всеми, кого Опекун за это время в ад спровадил, потому как помнит, что я – царского рода…
Равана тяжко вздохнул, вспоминая тот разговор.
– А я его слушаю – и чувствую: плохо мне! В раю плохо! Руки-ноги крутит, в голове звон, все тело огнем горит – и словно тянет меня куда-то, прочь отсюда! Опекун, видать, тоже заметил. Запнулся, а потом и говорит: «Вижу, все вижу, непутевый ты ракшас… Значит, не добела ты у Ямы очистился, отторгает тебя моя Вайкунтха! Даже под моей Опекой… Но это дело поправимое – есть тут у меня под боком одно местечко…» Оказалось – и правда есть! Вроде ада, только маленького. Душ на сто – сто пятьдесят. Вон Гаруда знает…
– Знаю, – мрачно кивнул Лучший из пернатых, чуть не пробив клювом столешницу. – Глаза б мои его не видели!
И непоследовательно добавил:
– Индра, хочешь покажу?
– Как-нибудь в другой раз, – отклонил я предложение Гаруды, которое почему-то не показалось мне особо заманчивым. – Лучше я Равану послушаю. Сколько лет, понимаешь, не виделись! А исподнее… в смысле, преисподнюю братца Вишну я потом посмотрю…
– Да что там смотреть! – досадливо махнул ракшас волосатой ручищей. – У Ямы-дружка небось бывал?
– Бывал.
– Так вот, у Ямы лучше. То есть хуже. То есть… Тьфу, пропасть, совсем запутался! Короче, дело у Ямы куда правильней поставлено! А тут не палачи, а недотепы! Хорошо хоть Вьяса-Расчленитель иногда заходит – уж он-то им мозги вправляет будь здоров! Любо-дорого посмотреть!
Вьяса?! Черный Островитянин, сын Сатьявати и Гангеи Грозного, одна из смертных аватар Опекуна?! Оч-чень интересно! Значит, он здесь? Или бывает здесь? Или иногда заходит?! Jlaднo, отложим. Вопросов пока задавать не будем – пусть Ревун рассказывает.
– …Ну, мы их кой-чему подучили, теперь уже справляются. Не как киннары, иногда сознание теряют палачи-крылачи, откачивать приходится, но худо-бедно… Так и живем: сутки-двое… ну, да я тебе уже говорил. Все легче, чем в Нараке. И служба-то непыльная – прав Гаруда! Бездельничаем больше. Хотя грех жаловаться – Опекуну виднее…
И Равана подмигнул Лучшему из пернатых.
– А кого охраняете-то? И от кого?
Может, спрашивать и не стоило, но слова сами сорвались с языка. Однако ни Равана, ни Гаруда ничего не заподозрили. И то правда, любому интересно, кого и от кого в Вайкунтхе охранять понадобилось?
– Да мудрецов всяких, подвижников… а вот от кого – понятия не имею! Велено сторожить – мы и сторожим. Только покамест без толку! Эх, если б мне кто раньше сказал, что я, Равана-Непобедимый, царь ракшасов, буду у Вишну в саду плешивых мудрецов пасти, я б тому пророку… – Ревун безнадежно понурил голову. – Видать, и впрямь не добела отмылся. И Вайкунтха нас не любит: в аду очищаться приходится, чтоб приняла хоть на окраине! Правда, теперь пореже: раньше словно понос – через день бегали! Как мыслишь, Индра? Служба эта дурацкая, может, она тоже вроде искупления? Эх, искуплю до конца – и на новое перерождение! Засиделся я в мертвецах, надоело – во! (Равана выразительно провел ребром корявой ладони себе по горлу.) А так – ничего. Не совсем рай, конечно, но иногда и апсару какую-никакую подцепишь, и поговорить есть с кем – жить можно. Хотя я бы, дай мне волю…


4

Что бы сделал Ревун, если б ему дали волю, нам с Гарудой узнать было не суждено. Издалека послышались возбужденные крики, знакомое ржание – и тут же все это перекрыл трубный глас, который мудрено было не узнать:
– Владыка Индра! Яви лик! Меня прислал за тобой Брихас! Владыка-а-а!!!
Когда надо, звонкий голос Матали мог поднять на ноги мертвых. И уморить живых. Помню, на день рождения десяток остроумных мудрецов скинулись и поднесли Матали в складчину такой дар. Только пользовался им мой сута редко.
Что ж стряслось у Тридцати Трех, если он так орет?
– Матали, я здесь! – заорал я в ответ, и вышло совсем не плохо: Равана поспешно зажал уши, а Гаруда втянул клювастую голову в покрытые перьями плечи.
– Сейчас разберемся, – бросил я им уже нормальным тоном. И, наплевав на все правила этикета (мне можно!), как ужаленный вылетел из трапезного павильона.
Джайтра, колесница моя золотая, сама рванулась ко мне от решеток, и буквально через несколько мгновений Матали резко осадил коней в двух саженях от меня.
– Приветствую тебя, Владыка, – скороговоркой протараторил возница. – Брихас… Брихас… меня… за тобой! Там, на Поле Куру… Владыка, это Пралая!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21