(Смотрит на О-Сае.) Ну, из нее уже дух вон. Простись с ней, что ли, ведь не чужая.
Идахати. Не терплю я этого. (Уходит направо.)
Усидзо. Да… Вышло здорово нехорошо. Как же быть-то? Ведь я один с ней не справлюсь. (Подходит к Кандзи.) Эй, Кандзи, Кандзи! Вставай! Ну, Кандзи. Вставай! (Дает ему воды.)
Кандзи (немного приходя в себя). Мы… Нельзя… Нельзя…
(Как будто в бреду.)
Усидзо. Чего тут «нельзя». О-Сае уже на том свете.
Кандзи (окончательно приходя в себя). Что?…
Усидзо. Помоги мне. Давай уберем тело.
Кандзи. Вот так штука.
Появляется Кускэ.
Кускэ. Что здесь у вас такое? (Останавливается в изумлении.)
Усидзо. Тише ты. Старшина убил О-Сае.
Кускэ. Что он наделал! Ох, ох!.. Бедняжечка. Наму Амида буцу. (Кланяется телу О-Сае.)
Усидзо. Вот твое «Наму Амида буцу» и пригодилось в первый раз за все время. (Смеется.)
Кандзи. Даже я… и то сам не свой. Наму Амида буцу.
Усидзо. Ну, и ты туда же! Нечего тут мешкать. Давай скорей уберем ее.
Уносят тело О-Сае налево. Звук барабана.
Кускэ. Был бы я здесь, он и меня бы прикончил, пожалуй. Ах, ах, ах… Наму Амида буцу.
Появляется Xарада Госитиро; впереди – Рокудзо с фонарем в руках. За ними – несколько слуг.
Госитиро (к Кускэ). Эй! Здесь живет пария Идахати?
Кускэ (перепуганный). Хэй! Здесь, здесь.
Госитиро (слугам). Я войду и переговорю с ним, а вы окружите дом – и никого не выпускайте.
Слуги. Ха!
Кускэ. Я больше не нужен?
Госитиро. Нет! Ступай, ступай.
Кускэ. Ха! Наму Амида буцу. (Быстро убегает налево.)
Госитиро. Рокудзо! Ты тоже подожди меня здесь.
Рокудзо. Ха! (Становится на страже с фонарем в руках.)
Госитиро скрывается направо. Шум дождя. Сцена поворачивается.
Картина вторая
Декорация второго акта. Внутреннее помещение в доме Идахати. Тускло горит светильник. Идахати, с повязкой на голове, с мечом за поясом, вырывает спрятанные в земле под полом золотые монеты.
Идахати. Что там медлит этот негодяй?
Усидзо! Мне одному не донести. (Вытирает пот.)
Появляется Госитиро.
Госитиро. Кто-нибудь тут есть?
Идахати (встревоженно). Кто там?
Госитиро. Идахати дома?
Идахати. Чего тебе? (Торопливо хватается за копье и садится на монеты.)
Госитиро. Не волнуйся. Я – Госитиро.
Идахати. Брат! (Успокаиваясь, бросает оружие.) Зачем ты здесь в такой час?
Госитиро. Я хочу спросить тебя кое о чем.
Идахати. Не знаю, что тебе нужно, но входи.
Госитиро. Извини. (Поднимается в комнату.) Прости меня за суровый разговор с тобой сегодня утром.
Идахати (встревоженно). Это не важно. Говори скорей, зачем ты пришел. Ну?
Госитиро. Откуда у тебя эти монеты?
Идахати. Это… это…
Госитиро. Как я тебе говорил, у нас в городском доме украли тысячу монет. Говорят, что грабители были парии.
Идахати. Я уже это слышал. Ну и что?
Госитиро. Больше ничего. Явился сюда вот с этим. (Вынимает из-за пазухи ручные кандалы и веревку.)
Идахати. Что такое?… Ты полагаешь, что этот вор – я? А где доказательства? Где доказательства? Ну-ка, выкладывай их сюда. Хоть мы с тобой теперь в разном положении, но ты мой младший брат. Как ты смеешь говорить такое мне – своему старшему брату!
Госитиро. Так ты не знаешь?
Идахати. Конечно. Откуда нее мне знать?
Госитиро. Зачем же тебя призывал к себе ваш главный старшина Курама Дзэнсити?
Идахати. Он говорил то же, что и ты. Но я ему так и отрезал:
«Не знаю».
Госитиро. Пред Дзэнсити – как хочешь, но предо мной скрываться нечего. Откуда у тебя, парии, могло оказаться столько золотых монет?
Идахати. Что?
Госитиро. Хочешь, я докажу? Посмотри на их чеканку.
Идахати. Что?…
Госитиро. Брат! Хоть ты и пария, но все-таки самурайская кровь. Убей себя! Сделай харакири.
Идахати. Живот резать? Какие глупости! И не собираюсь. Госитиро. Ты не согласен?
Идахати. Нет! Нет.
Госитиро. Но другого выхода нет. (Подходит к нему.) Дом окружен со всех сторон.
Идахати. Что? Окружен? Это уж, брат, не годится. (Встает.)
Госитиро. Не будь трусом! (Хватает его за рукав.)
Идахати. Что ты делаешь? (Ударом ноги разбивает фонарь и бежит к выходу.)
Госитиро в темноте спотыкается о монеты и падает. Идахати преграждает путь один из слуг Госитиро. Он сбивает слугу с ног и скрывается. Госитиро встает и смотрит, ему вслед. Шум дождя.
Сцена поворачивается.
Картина третья
Пустырь за Ёсиварой. На сцене кое-где ивовые деревья. Прямо в глубине – река, за нею – насыпь; видны постройки Ёсивары – все в огоньках и фонарях. Доносятся взрывы веселья и песни. Двое молодых гуляк – Хэйкити и Тодзи – под зонтом.
Хэйкити. То льет, то нет. И что это за погода, право.
Тодзи. Все дни так. Пожалуй, еще нас застанет. Нужно идти.
Хэйкити. К девочкам? Знаю, брат, куда ты клонишь. Ха-ха-ха! Что ж, пошли, разок можно…
Тодзи. А кто каждый вечер оттуда не вылезает? Идем, пока не полил сильнее.
Уходят направо. Слева появляется Усидзо с топором в руках; за ним – его жена О-Кума, в камышовой шляпе и с узелком.
Усидзо. Эй, ты!.. Нельзя ли поскорей? Языком болтаешь невесть как, а когда нужно – рохля рохлей.
О-Кума. Это уж дело муженька – устраиваться.
Усидзо. Обыкновенно знать не желаешь мужа, а как приспичит – за него держишься. Слышишь? Будешь плестись, возьму и брошу здесь. (Идет вперед.)
О-Кума (удерживает его). Что? Старшина свою прикончил, так ты хочешь от него не отстать? Ах ты, бессердечный! Берегись! Отомщу после смерти.
Усидзо. Отстань! Иди! Иди скорей!
Бегут направо. Сзади появляются парии Tema и Торамацу в сопровождении еще двух парий – все с палками в руках.
Тета. Эй, Усидзо! Подожди-ка!
Усидзо. Чего вам еще?
Торамацу. Главный сказал – дело есть. Придется тебе вернуться.
Усидзо. Я знаю, что за дело… Уж, пожалуйста, пустите… Скажите, что не нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11