Увидев это, женщина отодвинула пустой стакан и встала.
– Помни, цыпочка, – прошептала она, – не надо давать им спуску. Учись постоять за себя.
Иан занял освободившийся табурет. Одет он был менее элегантно, чем обычно. Свитер и брюки из молескина под стать одежке всех выпивавших вокруг. Вид у него был совершенно непринужденный.
– Удивительно! – воскликнул он, оглядывая бар. – Когда-то я был здешним завсегдатаем. Вот там частенько сидел Хэмиш Хендерсон. Отлично помню, как он пел «Прощай, Сицилия». Меня это порядком заводило.
– Я тоже слышала эту песню, – откликнулась Изабелла. – Но не здесь, а в Шотландском клубе. Если не ошибаюсь, он пел стоя на стуле.
Иан улыбнулся этому воспоминанию.
– Его фигура впечатляла. Крепкий, внушительный. Зубы сверкают в улыбке… А мы ведь даже не удивлялись, что можем их запросто видеть. Все эти поэты, шотландские барды были здесь, среди нас. Норман Мак-Кейг, Сидней Гудсир-Смит, тот же Хэмиш. Их можно было встретить на улице. Они были наши. Помните, Изабелла, – он взглянул на нее, – «Плач по бардам?»
Изабелла помнила. Теплые послеполуденные часы, летний семестр, и они все сидят на траве с мисс Кричтон, преподавательницей английского, влюбленной в старых шотландских поэтов.
– Я помню это стихотворение наизусть, – заметил Иан. – Какая все-таки удивительная идея – просто так взять и перечислить имена всех ушедших от нас поэтов. А потом добавить: может, теперь пришла моя пора, пора Данбара. Добрый сэр Хью из Эглинтауна, Эттрик, Хериот и Уинтаун. Нету их больше в этой стране. Время смерти подходит ко мне. – Поймав взгляд бармена, он указал на бутылку виски. – Нету их больше в этой стране. Как просто это сказано и как трогательно! Уводит меня из этих краев. Уводит прочь от тебя. И ведь меня тоже едва не увели из этой страны, Изабелла. И только неизвестный молодой человек и хирурги, сделавшие операцию, помогли мне остаться.
Бармен подал ему стакан, на дне которого плескалось виски, и он, подняв его, по-гэльски пожелал: «Будьте здоровы!»
Кивнув, она молча приподняла свой стакан.
– Но почему вы меня сюда вызвали? Думаю, не для бесед о поэзии, – предположил Иан.
Поднеся стакан близко к глазам, она рассматривала виски, которое пила без всякого удовольствия: слишком крепко.
– Мужчина, о котором я вам говорила, тот, которого зовут Грэм… – начала она.
Иан мгновенно изменился. Лицо напряглось.
– Вы что-нибудь обнаружили?
– Он здесь, в баре, – ответила Изабелла. – Но я действительно кое-что обнаружила. Он не имеет никакого отношения к вашему донору. Никакого.
Иан не обернулся. Продолжал смотреть прямо перед собой, на ряды бутылок. Потом медленно обернулся и поглядел в глубь зала.
– Где? – прошептал он. – Я никого не вижу… – Внезапно Иан замолк, рот его приоткрылся от изумления. Лежавшая на стойке правая рука сжалась в кулак.
Грэм сидел на одной из скамеек в глубине бара. На коленях газета. На столике наполовину опорожненная пивная кружка.
– Это он? – тихо спросила Изабелла. – Тот, чье лицо вам является?
Иан продолжал всматриваться в человека, сидящего в глубине зала, потом наконец повернулся к Изабелле:
– Не знаю, что и думать. Мне как-то не по себе.
– Но это он? – настаивала Изабелла.
Иан опять взглянул через плечо. И в тот же миг Грэм поднял голову и посмотрел на Изабеллу. Взгляды их встретились, и в течение долгих секунд их глаза словно прочерчивали идущую через весь зал линию. Потом Грэм снова принялся читать газету.
А Иан вдруг вцепился в локоть Изабеллы. Сквозь ткань рукава она чувствовала, как лихорадочно сжимаются его пальцы.
– Мне что-то не по себе, – сказал он. – Нужно уйти. Простите… На меня накатила какая-то слабость.
Изабеллу охватила паника. Она испуганно смотрела на его побледневшее, исказившееся лицо. Он чуть качнулся на табурете, рука, лежавшая на стойке, сползла вниз и повисла. Вид человека, чей образ так странно ему являлся, вызвал шок, и сердце, пересаженное ему сердце отозвалось на выброс адреналина. Опасно было зазывать его сюда, подумала Изабелла, да и бессмысленно: зачем ему видеть Грэма, если тот не имеет к нему никакого отношения? Ведь сын женщины, с которой живет Грэм, не был донором, чье сердце получил Иан.
Изабелла обняла его, чтобы и поддержать, и утешить:
– Позвать кого-нибудь? Позвать врача?
Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но не сумел издать ни звука. Казалось, ему не хватает воздуха. Глаза дико блуждали. Озабоченный бармен склонился к нему:
– Сэр? Сэр, вам помочь?
– Нет-нет, я в порядке, – ответил Иан. – Я в полном порядке.
– Позвольте мне отвезти вас к врачу, – взмолилась Изабелла. – Вы еще не пришли в себя. Я беспокоюсь.
– Такое со мной бывает, – ответил он. – Это не сердце. Скорее, что-то вроде побочного действия лекарств. Ведь мой организм перенес хорошую встряску. И иногда неожиданно нападает слабость.
Изабелла ничего не ответила. Она все еще обнимала его за плечи. Он мягко отстранился и встал.
– Да, очень похоже на то лицо, – произнес он. – Удивительно, правда? Именно это лицо я и видел. А теперь вот он – сидит в баре.
– Мне не нужно было звать вас сюда, – покаялась Изабелла. – Но он словно преследовал меня. Мне показалось, что нужно, по крайней мере, установить, он ли это.
– Он. – Иан дернул плечами. – Но я не хочу разговаривать с ним. Да и что бы я мог ему сказать? Ведь вы говорите, что он никак не связан с пересадкой сердца. Так что в итоге мы имеем ноль.
Они вышли из бара, не оглянувшись на Грэма. Наверное, стоило пройти до стоянки такси, что была за углом, напротив высокого готического здания Школы Джорджа Хериота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71