Она увидела: на ногтях маникюр. Шотландец с маникюром – вещь немыслимая.
– Да, именно тогда я и решил приехать в Шотландию. У меня тут кое-какие дела. Семейные дела. А кроме того, я надеялся поближе познакомиться с Кэт. Не думал, что она будет так занята.
– Возможно, ее останавливает разница в возрасте? – предположила Изабелла, а сама подумала: интересно, что ж это за семейные дела? Все-таки мафиозные?
Он ответил не сразу. Взглянул на тарелку, снял пальцами со скатерти воображаемую крошку. И потом, глядя ей прямо в глаза, сказал:
– Видите ли, в Италии мужчины за сорок – мой возраст – нередко женятся на девушках едва за двадцать. Это считается нормальным.
– Вот как! – откликнулась Изабелла. – Ну, здесь это нормальным не считается. Думаю, для нас равенство – очень существенная часть отношений. А при такой разнице в возрасте женщина вряд ли будет на равных с мужчиной.
Притворяясь неслыханно удивленным, он чуть откинулся назад.
– Равенство? Но кому оно нужно?
– Например, мне, – ответила Изабелла.
– Вы уверены? – усмехнулся он. – А вам не кажется, что равенство – это немножко… скучно?
А ведь он прав, поняла Изабелла, чуть подумав. Равенство – это скука, и добро – скука. Ницше был в этом абсолютно уверен. Мирная жизнь скучна, насилие и конфликты рождают бесконечно разнообразные эмоции. А человека, что сидит сейчас против меня, скучным никак не назовешь.
– Да, – признала она. – Равенство отдает скукой. Однако скуку я безусловно предпочитаю нечестности. Мне хочется жить в обществе, честном по отношению к своим гражданам, а не в том, где всем заправляет несправедливость. Я предпочту жить в Швеции, а не… – Она запнулась.
Что теперь происходит в странах, где жизнь в самом деле страшна? Где они? Все осуждаемые режимы, не выдержав критики и давления, развалились. Но ведь остались еще государства, где огромен разрыв между богатством и бедностью. Парагвай? Она ничего не знает о Парагвае. Там был игрушечный диктатор, но, кажется, его свергли. А гигантские латифундии сохранились? И что происходит в арабских странах, где шейхи и принцы пользуются национальным достоянием как своим личным капиталом? Повсюду много несправедливости, но об этом мало кто говорит. Хотя существует еще и рабство, и долговое бремя, и принудительная проституция, и торговля детьми. Все это присутствует в нашем мире, но голоса, восстающие против зла, почти не слышны, заглушенные повседневным шумом, не замечаемые из-за падения нравственности.
– … А не где? – вызывающе подхватил Томазо. – Не в Италии?
– Ну что вы! Я с большой радостью жила бы в Италии.
– Так приезжайте! – Он сделал широкий жест. – Столько английских леди живут среди холмов в окрестностях Флоренции. Почему бы и вам там не поселиться?
Возможно, он хотел сказать что-то приятное, а может, реплика не содержала никакого подтекста. Но слова «столько английских леди» невольно отнесли ее к категории утонченных и эксцентричных старых дев, обожающих местечки вроде Фьезоле: не шумный блеск, а чуть поблекшие, изысканные, дымкой воспоминаний окутанные ландшафты, словно сошедшие с картин Боттичелли и сохранившиеся только в забытых уголках Тосканы. К незамужним тетушкам, уже окруженным племянниками или готовым приветствовать их появление. Да, он пригласил ее проехаться в «бугатти» по горной Шотландии, и она почти согласилась. Но видит он ее тетушкой, что составит ему компанию, выступит в роли гида, поможет разбираться в дорожных картах и расскажет историю резни в Гленко. А у нее-то закружилась голова, показалось, что ей предлагают выступить в роли героини романтического и даже сексуального приключения.
Официант принес первое блюдо – поставил перед ней тарелку морских гребешков на ложе из наструганных зеленых и красных перцев. Глядя на них, она едва справлялась с жалостью к себе. Потом опомнилась. К чему так мучиться? К чему вечно гадать, что правильно, а что неправильно? Что, если просто начать действовать? Почему не пойти ва-банк и не доказать, что он видит меня в неправильном свете? Что, если завоевать его?
Она подняла глаза. Официант с перечной мельницей в руках почтительно предлагал свои услуги. Это всегда раздражало ее. Почему, собственно, владельцы ресторанов не дают посетителям самим молоть перец?! Впрочем, официант тут не виноват, так что и думать не о чем.
Изабелла посмотрела на своего визави:
– Я все обдумываю ваше предложение. Оно заманчиво. Может, отправимся на той неделе?
Она внимательно следила за его реакцией. Но он ничем себя не выдал. Только улыбка тронула губы и в глазах что-то вспыхнуло и погасло, но, возможно, это была лишь игра света, отблеск, вызванный легким наклоном головы.
Глава семнадцатая
Джейми не слишком любил играть, когда в театре шел балет. Край сцены нависал над оркестровой ямой, и стук пуантов прямо над головой раздражал выше всякой меры. Вот что испытывают люди, имея шумных верхних соседей, ворчал он мысленно. Но это была работа, и к тому же хорошо оплачиваемая. А значит, более предпочтительная, чем муки с учениками.
Сегодня, на другой день после ужина Изабеллы и Томазо, он играл в утреннем спектакле Шотландской балетной труппы и должен был после спектакля встретиться с Изабеллой в кафе Фестивального театра.
Ей нужно было поговорить с ним. Услышав это, он спросил: «О чем?», но тут же оборвал себя, так как отлично все понял. «Назначайте место встречи, – сказал он и все-таки не удержался от вопроса: – Вы натворили глупостей, да, Изабелла?»
Правильно было бы ответить «да», но она этого не сделала. Хотя почти согласилась отправиться с незнакомцем в горную Шотландию (об этом она не расскажет Джейми – во всяком случае, пока), выдавала себя за медиума, вызвала острую враждебность Грэма – и все это, конечно, следовало бы назвать словом «глупости».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71