Он не
мог допустить мысли, что из-за упрямства какого-то мальчишки он потеряет
свои деньги. Деньги-то огромные, дважды в месяц - по двадцать тысяч бак-
сов. Но будет еще хуже, если он не выполнит задание, потому что его доля
- одна из самых маленьких, и те, кто дважды в месяц получает в десять
раз больше, ошибку ему не простят.
- Пройдемте, гражданин, - строго сказал сержант, и в руке его непо-
нятно откуда оказался пистолет.
- Ну и зря! Потом пожалеешь, - спокойно ответил Ерохин, поворачиваясь
к нему спиной и протягивая руку к болтающейся на гвоздях доске, чтобы
вылезти наружу.
Это был один из знаменитых финтов Игоря Ерохина. Мгновение - и писто-
лет сержанта был уже у него.
- Еще раз предлагаю, паршивую бумажку за пятьсот долларов, - угрожаю-
ще сказал он, прижав ствол к милицейскому кителю прямо возле сердца. Па-
ренек оказался притиснутым к забору, мощная рука Игоря держала его за
горло. Он попытался вырваться, и в эту секунду прямо рядом со стройкой
загрохотал тягач.
"Черт с тобой", - в отчаянии подумал Ерохин и нажал на спусковой крю-
чок. Выстрела никто не услышал.
Он ловко обшарил карманы упавшего на землю сержанта и вытащил запис-
ку. На сложенном в четыре раза листочке в школьную клеточку было записа-
но:
"Мужчина лет 35-38, рост примерно 180 см, светло-коричневый плащ, ле-
вую руку держит в кармане".
Значит, девица засекла Артема. Хорошо, что эта записка не ушла
дальше.
Игорь аккуратно обтер пистолет носовым платком, вынутым из кармана
мертвого сержанта, и, держа за ствол, всунул ему в руку.
Сурен Удунян, называемый приятелями попросту Суриком, широко открыл
свои удивительные глаза, отчего лицо его приобрело выражение поистине
детской невинности.
- Я же не собирался его убивать, - произнес он тоном незаслуженно
обиженного ребенка. - Может, он и не умер вовсе, просто потерял созна-
ние.
- Ты сам сказал, что этот мужик умер, - недовольно возразил Артем
Резников, машинально поглаживая повязку на левой руке.
Обваренная крутым кипятком кисть все еще болела, но он старался не
обращать внимания на боль.
- Ну, мне так показалось, - невозмутимо сказал Сурик, еще шире распа-
хивая огромные миндалевидные глаза, при этом концы длинных густых ресниц
почти коснулись красиво очерченных бровей. - Я же не доктор, мог и оши-
биться. Пульса вроде не было.
- Вроде, вроде, - передразнил его Артем. - Ты что, сильно ему врезал?
- Да не бил я его. Зачем мне? Все как обычно: подошел сзади, схватил
за шею одной рукой, другой лезу в карман, ногой в это время подсечку де-
лаю. Все тихо и без звука, прием отработанный. А он как-то странно
всхлипнул и обмяк. Кто его знает, может, и не помер. Сурик медленно
опустил веки, словно притушив льющийся из глаз мягкий свет, делающий ли-
цо чистым и добрым. Губы сжались, четче обозначились складки в углах
рта. Теперь перед Артемом сидел циничный и безжалостный убийца.
- Ты что-нибудь взял у него?
- Зачем мне? - повторил Сурик свою излюбленную фразу, не поднимая
глаз. - Место хорошее, тихое, кругом ни души, темно, поздно. Документы
быстренько переснял и на место положил.
- Наследил, поди?
- Не маленький. - Ресницы снова взметнулись вверх, лучистые светлые
глаза глянули с обидой.
- Ладно. Так что в документах интересного?
- Беркович Станислав Николаевич, 1957 года рождения, москвич, холост,
заведующий лабораторией в каком-то хитром КБ, какой-то
цвет-мет-хрен-поймешь.
- Козел, - злобно процедил сквозь зубы Артем. - Запомнить не мог?
- Зачем мне? - спокойно пожал плечами Сурик. - Фотографии я тебе при-
нес, сам прочитаешь.
- Давай сюда, - протянул руку Артем.
- Сейчас, бегу и падаю.
- Чего ты хочешь?
- Извинений хочу, Артем-джан, - протянул Сурик противным елейным го-
лоском, нарочито утрируя акцент.
- За что? - изумился Артем.
- За "козла", Артем-джан, за "козла". Я у тебя за работу деньги полу-
чаю, а не за то, чтобы оскорбления выслушивать. За оскорбления плата по
отдельному тарифу.
Ресницы Сурика опустились вниз, и снова Артем увидел перед собой
страшное холодное лицо.
Сидящий справа от Сурика Игорь Ерохин молча жевал свой шашлык, с ин-
тересом наблюдая за собеседниками. Сразу видно, что Артем - из фраеров,
на зоне не был, нар не нюхал, и дружки у него, видать, всю жизнь были из
"чистеньких". Нельзя "козлом" обзываться, нехорошо это, за "козла" ведь
и ответить можно. Вон Сурик-то сразу отреагировал, хорошо еще, что в ру-
ках умеет себя держать, сидит спокойно, улыбается. Другой на его месте
уже вскочил бы, стол опрокинул, нож выщелкнул да заорал: "За козла отве-
тишь!"
Игорь понял, что пора вмешаться. Артем явно не врубается в ситуацию,
а Сурик не отступится, хоть и знает, что Артем с блатными порядками не
знаком, но гонор в заднице играет. Ерохин резко поднял руку, подзывая
официанта.
- Замени, будь добр, две порции, остыли уже.
- Слушаюсь, - кивнул официант. - Вам тоже принести?
- Шашлык не хочу. Принеси что-нибудь легкое, рыбу или овощи.
- Сейчас сделаю. - Официант почти бегом помчался выполнять заказ. Эти
трое были постоянными клиентами, им грех не угодить, тем более что
"сверху" дают почти полсчета.
Игорь глянул на часы:
- Сурик, проверь, пожалуйста, на входе, там человек должен дожи-
даться.
Удунян молча поднялся и пошел через весь зал к выходу. Резников про-
водил его задумчивым взглядом и повернулся к Игорю:
- Что скажешь?
- Придется извиняться, Артем. "Козлами" на зоне "опущенных" называют.
- Кого называют?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11