Вспыхнула спичка. Ковбой принялся зажигать свечи, расположенные в разных местах помещения. Каждая свечка стояла в бумажном стаканчике. Спичка догорела. Трэвис чиркнул следующей, продолжая иллюминировать помещение. В итоге он зажег около пятнадцати свечей.
– Пожалуйста, не убивайте меня, – прошептал Тигартен, и крупная слеза выкатилась из правого глаза.
– Меня зовут Трэвис, – заговорил ковбой. Тигартен вздрогнул, потому что не хотел знать его имени, вообще ничего не хотел знать. Единственное, что он хотел, – оказаться дома и забиться под одеяло. – Я из Оклахомы. Не бывал?
– Нет. Прошу вас…
– Помолчи, когда я говорю. Оклахома – большая страна. Огромные просторы. Я занимался родео. Хочешь сигарету, Моби?
– Я… хочу домой.
Незажженная сигарета оказалась воткнута в рот Тигартену. Потом послышалось цоканье каблуков ковбойских ботинок. Тот прошел к арке. Он заговорил, теперь его голос усиливался эхом.
– Теперь не двигайся. Это мой коронный номер. – Расстегнув кобуру, он встал в стойку профессионального стрелка. – Выше подбородок!
Капля пота упала со лба на ресницы. Защипало глаза. Тигартен был готов заскулить.
В мгновение ока «кольт» оказался в руках ковбоя, и из дула сверкнуло пламя.
Пуля отрикошетила от стены рядом с головой Тигартена; острые кирпичные брызги ударили в щеку. Кончик сигареты вспыхнул и почти сразу погас.
Дым полез в рот Тигартену, несмотря на плотно стиснутые челюсти.
Трэвис крутанул «кольт» на пальце и вернул его на место.
– Вот так. Гвоздь в доску твоего гроба. И не вздумай выплевывать – другой зажигать не буду. Тигартен прокусил фильтр насквозь.
– Я участвовал в родео, – продолжал Трэвис. – Кажется, говорил уже, да? Устраивал специальные номера со стрельбой. Я мог попасть во что угодно. Не имело значения. Больше всего любил стрельбу по движущимся мишеням. – Ковбой мыском ботинка отбросил от себя подальше дохлую крысу. – Сиди прямо, Моби! Нам надо кое о чем поговорить.
Толстяк вздрогнул, громко сглотнул и выпустил дым из ноздрей.
– Итак, расскажи, зачем ты сидел напротив дверец дома моей подружки и фотографировал? – спросил Трэвис, опускаясь на корточки между двух свечей. – Можешь на секунду вынуть сигарету.
Тигартен вынул ее, но губы все равно застыли колечком.
– Я не знаю… ничего не знаю о вашей подружке. Я оказался там, чтобы вести наблюдение по просьбе моего клиента. Священника. Да-да, такой эксцентричный священник, он еще на велосипеде катается. Десятискоростном. Он хотел, чтобы я последил…
– Ого! – быстро вставил Трэвис. – На велосипеде, говоришь?
– Да! Он хотел, чтобы я… чтобы я вел наблюдение за девушкой, которая живет в квартире номер шесть. Ее зовут…
– Дебра Рокс, – холодно перебил Трэвис. – Это и есть моя подружка.
Ах черт, мысленно воскликнул Тигартен. Мозги скрипели, пытаясь лихорадочно придумать выход из ситуации.
– Кажется, я уже где-то встречался с велосипедистом. Пришлось за ним немного погоняться. Священник? – Трэвис задумался. – Очень странно. – Правую руку он держал над пламенем свечи и неторопливо шевелил пальцами. – Как его имя и в какой церкви он служит?
– Его имя… – Сердце детектива упало. – Его зовут отец Мерфи. Из церкви Святого Николаев. Трэвис сплетал и расплетал длинные бледные пальцы.
– На какой улице?
– Вал… Джоунс-стрит, – поправился Тигартен. – Джоунс и Джексон. Большое белое здание.
– Разве не все такие? – Пламя лизало ему ладонь, но Трэвис даже не поморщился. Не глядя на огонь свечи, он спросил:
– Сент-Нмколас? Это не то же самое, что Санта-Клаус?
– Клянусь Богом, – задохнулся Тигартен. – Если вы отпустите меня, я никому ничего не скажу. Ни слова! Никто ничего не узнает! Клянусь! Хорошо?
– Посмотрим, – ответил Трэвис и отвел руку от огня. – А теперь снова возьми в зубы сигарету, Моби, – приказал он, вставая.
– Нет! Прошу вас! – Он подавил всхлип и сунул обмусоленный бычок в рот, почувствовав в молчании ковбоя нешуточную угрозу.
– Теперь сиди спокойно. Очень спокойно. Потому что я не верю в существование церкви Санта-Клауса. . Тигартен не успел моргнуть глазом, как рука ковбоя нырнула в кобуру и вынырнула оттуда уже с направленным на него «кольтом». Грохнул выстрел. В щеку снова ударила кирпичная крошка. Пуля перешибла сигарету пополам. Гигартен намочил штаны и чуть не подавился дымом.
– Это собор Святого Франциска! – выкрикнул он. – Честное слово! Собор Святого Франциска, на Вальехо-стрит!
– Так-то лучше. А священника имя настоящее, или ты его тоже выдумал?
Тигартен почувствовал, что огонь преисподней близок.
– Ланкастер, – простонал он. Слезы уже катились безостановочно. – Отец Джон… Ланкастер. Так его зовут.
– Хорошо, – кивнул Трэвис и потянул спусковой крючок.
Пуля оторвала кончик мясистого носа Тигартена. Ударил фонтан крови. От шока он свалился со стула и ударился боком об испещренную следами пуль стену. Он взвыл от боли и зажал руками кровавую рану.
– Халтура, – произнес Трэвис и выдул дымок из ствола. – Промахнулся. – «Кольт», совершив очередной оборот, вернулся на свое привычное место, в потрепанную кобуру. – Прекрати выть. Терпеть не могу эти звуки. Хочу тебе кое-что рассказать. – Помолчав некоторое время, он продолжил:
– Давным-давно жил на свете один ковбой, и в душе у него было столько любви, что она могла просто разорвать ему сердце. Вот так – бум! – и нету. И некий доктор Филдс – о-о, скотина, каких свет не видывал! – посоветовал вышвырнуть его прочь, чтобы оно больше никого не смогло любить. И мне это весьма удалось – до того момента, как я услышал эту чертову мелодию. Однажды вечером, по радио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64