Вошедший в раж дурак перехватил булаву в левую руку, а в правую взял
сабельку острую. Теперь он вначале оглушал полено булавой, а потом
рубил его на мелкие небоеспособные щепки. Землю устлали вяло
шевелящиеся стружки.
А в это время из окна одного из домов за сражением наблюдал
незнакомец в черном, чье имя пока останется для нас загадкой. Черная
ряса зловеще колыхалась вокруг его тощего тела.
- Алена, - сказал незнакомец, обращаясь к кому-то в соседней
комнате, - эти молодцы на площади мне кажутся подозрительными.
- Да когда ж ты от людей добрых отстанешь, Гапон! - раздался в
ответ низкий и мрачный женский голос.
Словно не слыша в голосе женщины раздражения, Гапон добавил:
- Тот, чернявый, сразу видно - дурак. А дураки опасны... Того ж,
на печи, пожалуй можно будет использовать...
Однако вернемся к нашему герою.
Расправившись с дровами и потирая многочисленные синяки, Иван
приблизился к перепуганному Емеле.
- Познакомься-ка с моей левой рученькой! - крикнул Иван и отвесил
Емеле оплеуху.
Емеля охнул.
- Познакомься-ка и с правой рученькой! - продолжил Иван.
Емеля ахнул. Потер горящие как огонь щеки и удивленно
констатировал:
- Левая рука у тебя покрепче будет. Левша что ли?
- Левша, - смущенно признался Иван. - Переученный, правда...
- Так и я левша!
Недавние враги потупились.
- Ну что, разойдемся, что ли?.. - предложил Иван.
- А может сперва поужинаем, богатырь? - предложил Емеля.
Польщенный Иван улыбнулся.
- А с поленьями ты лихо управлялся, - признал он. - Я уж думал -
не сдюжу!
Емеля зарделся.
- Я трактир один знаю, - начал он. - Медовуха там знатная...
- Медовуху я люблю.
Не сговариваясь, Иван с Емелей собрали с земли щепки и запихали их
в печь. Потом Емеля взобрался на лежанку, Иван - на коня, и
новоиспеченные друзья неспешно двинулись к трактиру.
- Я печи-то люблю, - смущенно признался Иван. - С малых лет на
загнетке валялся. Зола теплая, сажа мягкая... Мамка парным молочком
поит. Лепота! Одна беда - отмыться толком не могу. Зола аж до костей
въелась.
- Ничего, - махнул рукой Емеля. - Сходим как-нибудь в баньку,
отскребем...
- А ты зачем в стольный град пожаловал? - поинтересовался Иван. -
В богатыри?
- Не, куда мне в богатыри-то... - Емеля склонился с печи и
прошептал Ивану на ухо:
- Любовь у меня. Царевну полюбил.
- Какую?
- Несмеяну, дочку Владимирову. Вот рассмешу ее да и получу в жены.
Еще и полцарства обещают.
- А как рассмешишь?
Емеля потупился.
- Да... Есть у меня одна примочка... Справлюсь.
За разговором и не заметили, как до трактира добрались. Народ на
улицах дивился, но охальничать не спешил. Видать, булава Иванова
производила хорошее впечатление на заносчивых киевлян.
У трактира Иван слез с коня, броси поводья подбежавшему
мальчишке-половому и велел:
- Задашь меру овса, да протрешь досуха. Не ленись, а то обижу.
Иван двинулся в гостеприимно приоткрытые двери трактира. За его
спиной Емеля втолковывал половому:
- Нарубишь дров, только осиновые не бери, бери березовые. От них
жара больше, а копоти меньше. Золу выгребешь. Приду - проверю!
Свободный стол нашелся не сразу. Пришлось выгрести из-за него
четверых пьяных киевлян да отнести их к двери. После этого друзья
уселись друг против друга и лукаво переглянулись.
- Медовухи! - гаркнул Иван.
- Зелена вина! - добавил Емеля.
Из закуски имелись лишь медовые пряники по копейке пара и печеные
каштаны. Но друзей это не смутило.
- Как будешь к Несмеяне пробиваться? - поинтересовался Иван после
третьей кружки медовухи. - Простых мужиков к ней пускать не велено.
- А я простой? - плаксиво спросил Емеля, роняя голову в ладони. -
Простой, да?
- Емелюшка, не обессудь... - Иван похлопал друга по плечу. - Я-то
знаю, какой ты крутой, а Владимиру сие неведомо. Знаешь что, иди-ка со
мной в богатыри! Тут-то тебе дорога к Несмеяне открыта будет.
- Подумаю, - наполняя очередную кружку, сказал Емеля. - Подумаю...
Медовуха с пряниками шла замечательно. Когда бражники приступили к
зелену вину, на Ивана напала сентиментальность.
- Ох, отец-богатырь, как же ты без меня будешь? - причитал он. -
Кого теперь сечь станешь? Ох, мамка! Ох, печка теплая... Я ее, бывало,
по всей избе двигал, выбирал, где поуютнее...
- А моя печка сама ездит... - лепетал Емеля, - это все она...
Она удружила...
- Кто, она? Печка?
- Какая печка?
Иван поморгал и наполнил кружки заново.
- Она... - продолжал говорить загадками Емеля. - И в Киев она меня
отправили. Женись, говорит, на царевне. А я ехать не хотел, ленивый я
очень. К тому же и родным помогать надо. Папка старый... ик!.. мамка
старый... Как они дрова из леса возить будут?..
Емеля встал и побрел к двери. Иван продолжал пить. Когда Емеля
вернулся, будущий богатырь уже заказал новую четверть вина.
- Печку я домой отправил! - падая на стул, сообщил Емеля. - Пуская
она мамке дрова возит! Наливай!
От дальнейшего вечера у Ивана сохранились самые смутные
воспоминания. Помнилось, что ходили они с Емелей по трактиру и
спрашивали у бражников, не печенеги ли они. Но печенегов не нашлось.
Потом пили медовуху. Потом опять зелено вино. Иван кричал, что
Емеля ему теперь - брат родной, а Несмеяна - золовка ненаглядная.
И объяснял, что Емеля непременно будет богатырем. Пили. Требовали
у трактирщика закуску, но и пряники и каштаны кончились. Емеля клялся,
что для Ивана ему ничего не жалко. И что закусь он враз организует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9