Осенние визиты.
роман.
Автор благодарит:
Дмитрия Байкалова, Владимира Васильева,
Павла Вязникова - за слова, сказанные вовремя.
Сергея Калугина - за тексты песен, использованных
в романе.
Дениса Маслакова - за тексты стихов,
использованных в романе.
Марка Горовенко - за консультации по оружию.

Любые возможные совпадения
имен, событий и реалий случайны.

7. Страшен и грозен он; от него самого происходит
суд его и власть его.
Книга Пророка Аввакума.
Я раскрыл себе грудь алмазным серпом,
И подставил, бесстыдно смеясь и крича,
Обнаженного сердца стучащийся ком
Леденящим, невидимым черным лучам.

Сергей Калугин.
- Это только слова, - сказал Убивающий Словом.
- Только ветер, сорвавшийся с твоих губ. Неужели
ты думаешь, что я испугаюсь ветра?
Ярослав Заров.

Садитесь рядом. Садитесь, это будет долгая история. Я и сам не знал, насколько
долгая, когда начинал ее расказывать.
Вы любите страшные сказки? Я - нет. Во всяком случае, мне так казалось.
Но нам редко дано делать лишь то, что мы любим.
Главное, что следует запомнить вначале - эта сказка не о Вас. Она могла
случится, и она может случится, но только не с Вами.
Вы в безопасности, в мире, который тверд и надежен. Вас нет в этой сказке, и
если даже Вам покажется обратное - Вы ошиблись. Поверьте.
И если Вы дочитаете до конца, а нечто темное коснется Вас - не пугайтесь.
Просто страшная сказка, которую рассказывают страшные люди.
Эта сказка не о Вас.
Но если однажды ночью Вы проснетесь в пустой квартире от щелчка выключателя,
не спешите поднять голову и спросить "Кто там?"
Возможно, это окажетесь Вы сами.
Часть первая.
Приход.

0.
Стены здесь были деревянными, но под некрашеными сосновыми плашками лежал
свинец. Только дерево - пол из дубового паркета, стены из сосны, глубокое, но
жесткое кресло, маленький круглый столик. На столе - открытая тетрадь, пара
остро отточенных карандашей, три свечи в грубо вырезанном из капа подсвечнике.
Вошедший в комнату мужчина плотно затворил дверь и сел за стол. Взял карандаш,
поднес к глазам, так, чтобы кончик грифеля заслонил пламя свечи. Придирчиво
изучил заточку, потом пододвинул тетрадь поближе. Под последней записью,
корявой, небрежной, "Дежурство сдал. Пятое октября, шесть часов вечера."
аккуратно написал:
"Заступил на дежурство. Пятое октября, приблизительно шесть часов вечера."
Часов у него, конечно, не было. Армейских бюрократов это всегда приводило в
ярость. Но спорить с эсперами они не решались. Себе дороже.
Откинувшись на высокую твердую спинку он смотрел на пляшущие язычки пламени.
Смотрел, постепенно расслабляясь, позволяя огоньку свечи заполнять весь мир.
Дрожащее пламя вокруг, он в центре. Дежурство принял...
Если открыть дверь, единственную, ведущую из деревянной комнаты, то взгляду
открывался длинный, полутемный коридор. Лишь в конце его тускло светил матовый
плафон, как бы отмечая границу, за которой вновь начинался двадцатый век.
Шесть таких коридоров сходились в маленьком зале, где было два лифта, наглухо
закупоренная аварийная лестничная шахта, вентиляционный штрек, и потертый,
оббитый жестью стол. За столом молодой капитан в форме внутренних войск
перелистывал ветхий номер "Андрея", забытый здесь невесть кем и невесть когда.
К внутренним войскам он имел столько же отношения, сколько и к
железнодорожным. Объект "пси" когда-то подчинялся ГРУ, но последние десять лет
был выделен в особую единицу, подотчетную непосредственно президенту.
Пройдя мимо скучающего капитана, в очередной раз знакомящегося с историей
российской эротики, можно было вызвать лифт. Самая обычная красная пластиковая
кнопка, как и положено, находилась на стене возле раздвижных дверей. Еще одна
кнопка, подтверждающая вызов лифта, маленькая и неприметная, была вмонтирована
в стол. Кроме того во время трехминутного движения к поверхности капитан
должен был позвонить по телефону и подтвердить, что в лифте "свои". Этот
странный порядок выхода появился в шестьдесят девятом году (коридоров тогда
было только три, а телефон на столе был армейский, железный) после того как
один из эсперов задушил дежурного, забрал его пистолет, поднялся наверх,
перестрелял охрану и в течении двух часов делал что-то со стационарной
армейской радиостанцией.
Караульный взвод уложил сумасшедшего без особого труда и дальнейших потерь. Но
трехлетняя работа одного из сибирских "ящиков" так и не дала ответа на главный
вопрос: что делал эспер, зоолог по образованию, с радиостанцией, почему
хиленькие кремниевые транзисторы не перегорают при напряжении двести семьдесят
вольт, откуда это напряжение берется, и куда уходит с антенны, закрученной в
виде раковины каури.
Теперь любой последователь бедного зоолога встретил бы наверху, в "приемной",
не только хорошо вооруженную охрану, но и простенькое устройство, при звуке
выстрелов или громких криках запирающее двери и наполняющее помещение
слезоточивом газом.
Если же все было в порядке, то поднявшись по лестнице из "приемной" -
огромного, и тоже подземного комплекса, можно было через подвал войти в здание
Института средств наглядной агитации - режимного предприятия, призванного
повышать моральный дух бойцов когда-то советской, а ныне российской армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20