Из «Вольво» же вышел человек лет тридцати, в безупречном костюме от Версаче, в светлом плаще, с бесовскими глазами цвета пепси-колы, и рыжим, торчащим вверх чубом.Человек из «Вольво» отстранил подвернувшегося под руку мента и подошел к рыдающему директору банка. Руки его как-то лениво перекатывались вдоль бедер, и на мгновение Тихомирову показалось, что по мокрому московскому асфальту скользит красивая кобра в дорогом заграничном сукне. Человек обнял Шакурова и похлопал по плечу. Шакуров тотчас же уцепился за рукав рыжего, перестал рыдать и начал лопотать, полубессвязно и горячо:— Пробка… — говорил он, — пробка у кольцевой… Это ведь меня… Тут рыжий обернулся и увидел, что к ним подходит новый начальник.— Посторонних попрошу удалиться, — ломающимся от злости голосом сказал лейтенант Тихомиров. Глаза его, чайного с искрой цвета, горели нехорошим огнем. Дмитриев дернул его в испуге за рукав.— Я не посторонний, — мягко возразил рыжий, — я друг.— Это ж сколько стоит твоя дружба, Сазан, — осведомился лейтенант, — тридцать процентов прибыли или как?Сазан брезгливо улыбнулся. Один из прибывших с ним молодых людей покрутил у виска и, ни к кому особенно не обращаясь, заметил:— Оборзел начальничек.Люди Сазана, оттеснив ментов с места происшествия, щелкали камерой и обсуждали мусор у крыльца. Чизаев, окончательно деморализованный техническими характеристиками камеры в руках одного из новоприбывших, без звука снял со штатива свой собственный аппарат и уступил место прыщавому юнцу в кожаной куртке. Тихомиров, в старых джинсах и не стиранном вторую неделю свитере, затрясся.— Вон, — заорал он, — с места происшествия!Директор банка уже перестал плакать. Он с тревогой посматривал то на Сазана, то на милиционера, и ему было видимо не по себе от боевитости нового лейтенанта.— Слушайте, — сказал директор, — они же вам не мешают… — Я не допущу, чтобы организаторы преступления занимались его расследованием.Два десятка ушей оборотились в сторону нового начальника.— Слушай, мусор, — мягко сказал Сазан, — ты не рано решил, что это моя работа? Это не моя работа. А что из этого вытекает? Из этого вытекает, что я тоже хочу найти этого шутника.— И что же ты с ним сделаешь, найдя?Сазан озадачился. На лице его изобразилось детское недоумение.— Ну что же я смогу с ним сделать, — жалобно сказал Сазан. — я же не присяжный заседатель… Ничего не сделаю, яйца повыдергаю и скажу, что так и было.Спутники Сазана одобрительно прыснули.— Не надо нам с тобой, мусор, ссориться, — продолжал Сазан, — ведь тебе это дело важно для галочки, а мне будет неприятно, если станут говорить, будто я подвожу друзей. Вот и выходит, что у нас одна и та же цель.— Не думаю, Сазан, — проговорил лейтенант, — что у нас с тобой одна и та же цель.— Это почему?— А ты сам сказал, что не можешь допустить ущерба своей репутации. Поэтому ты заинтересован в том, чтобы повыдергать яйца у первого подходящего кандидата. Я же заинтересован в том, чтобы найти настоящего преступника. Кроме того, помнится мне, УК Российской Федерации пока не предусматривает такой меры, как выдирание яиц.— Ну-ну, — процедил рыжий, и повернулся к своей машине.— Валерий, куда же ты! — отчаянно закричал директор.— Ты что, не вникнул, что сказал гражданин начальник, — пропел с ухмылкой рыжий, — он твой защитник, а я нетрудовой элемент. Из-за таких, как я, гибнет страна и терпит крушение народное хозяйство.«Вольво» плавно тронулся.— Да не я же вызвал милицию, — вопил потерявшийся директор, хватаясь за дверцу и поспешая за автомобилем.— Созвонимся, — бросил из окна рыжий.— Сазан, Сазан! — беспомощно кричал молодой директор и махал руками посереди проезжей части. Ореховый «Вольво», сопровождаемый «Рейнджроверами», завернул за угол и исчез.Лейтенант Тихомиров некоторое время стоял, кусая губы, а потом забрался в старый милицейский «Москвич» и поехал по улице. Отъехал он, впрочем, недалеко. Через двести метров, на перекрестке, красовалось 113 отделение связи. Отделение ютилось во дворе полуразвалившегося дома, и в нем заканчивался ремонт. Рабочие вставяли в окна тяжелые цветные стекла, и на асфальте лежала доходчивая надпись: «Интим». Рядом прилепился круглосуточный киоск, изготовленный из лучшей танковой брони и заставленный заграничными сигаретами и спиртным.Сергей выбрался из машины и постучал в окошечко киоска. Окошечко отворилось, и оттуда выглянула симпатичная девица с льняными волосами. Сергей, по внезапному наитию, побарабанил по стеклу напротив баночки Heineken.— Две штуки, — сказал он.Девица выдала ему пива в обмен на горстку мятых милицейских рублей и стала задергивать окошечко.— Вы тут всю ночь были? — спросил Сергей, попридержав окошко.— Ну?— А можете припомнить, кто тут ночью проходил?— А вам-то чего?Тихомиров молча показал девице свое удостоверение.— Это что там, — ткнула пальцем девица, — ихний банк ограбили?— Кто-нибудь проходил мимо вас к банку, или обратно?— Не-а, — сказала девица. — Охранник ихний тут был.— Когда?— Да часа в четыре.— Чего он хотел?— А, дурью маялся, — сказала девица. — с собой звал.— А вы?— Жирный он, — сказала девица, — не люблю жирных.— И сколько он с вами беседовал?Глаза девицы вдруг сошлись в одну точку.— Слушай, — заявила она, — купил на трояк, а наговорил на червонец. Не мешай работать!Тихомиров оглянулся и увидел за спиной квадратного молодого человека в тренировочном тайваньском костюме и тяжелых десантных ботинках.— Пивом интересуетесь, товарищ лейтенант? — спросил парень. Наклонился к окошечку, подмигнул девице и сказал:— Дай-ка мне, Люба, вон ту пузатенькую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10