С такой-то благодатной силой тяжести здесь должно было обитать множество рукокрылых.— Далеко и несерьезно, — устало проговорила Варвара. — Вот вылезу из этой консервной банки, попробую на ощупь, поснимаю собственноручно, тогда и разговор будет другой. Да, а с вертолета делали прицельные снимки всего живого?— Естественно, но сюда не передавали. Сейчас я его верну на подзарядку, тем более что проку с него… Короче, выспишься — и будет тебе снимков по самые ушки. Мохнатенькие твои.Насчет пользы от вертолета — это он от досады. Собственно говоря, для того и послан был этот разведчик, чтобы по инфракрасному датчику фиксировать все живое, — это был простейший способ обнаружения пропавшего экипажа. Правда, в этом варианте как минимум требовалось, чтобы экипаж был еще жив… Но об этом никто, естественно, вслух не сказал. Гораздо больше надежды было на металл — никаких следов цивилизации с воздуха не обнаружили, так что любой сигнал весьма чувствительного металлодатчика, установленного на вертолете, уже приводил бы к решению задачи. Пряжки на поясах, застежки, возможно — оружие. Нет, не могла чувствительнейшая аппаратура проморгать все это.И тем не менее никакого сигнала за шесть часов полетов не поступало.Можно, конечно, было предположить, что всю группу похитили в голом виде, но тот, кто дал сигнал бедствия и совершенно очевидно бросился затем в погоню, — он же не мог это сделать без соответствующего снаряжения и хотя бы десинтора? Не рехнулся же он, в самом деле!Разгадка напрашивалась, но она была столь нежелательной, что Сусанин вслух ее не высказывал — во всяком случае, перед Варварой, которой все равно несколько часов спать, так уж что понапрасну расстраивать. Но девушка и сама догадывалась: подземные пещеры. Тогда становилось ясно, почему с воздуха никаких лабиринтов не было замечено, — они находились где-то в глубине окрестных холмов.— Ты там на камбузе не догадалась распорядиться? — проговорил Сусанин деланно безразличным тоном.— Догадалась. Куда подавать?За время перелета; длившегося почти сорок часов, никому в голову не приходило заглянуть на камбуз — манипуляции с подпространством ни к еде, ни ко сну не располагают. Варвара вдруг почувствовала приступ бешеного аппетита, но насыщаться перед сном она себе не позволяла с детства.— Никуда не подавать, — буркнул Сусанин, уже колдовавший с корабельным вычислителем. — Мы там, без отрыва от конфорок… Ты-то спи. Через шесть часов разбужу.— Чрез три!— Разговорчики на борту! Сказано — шесть!Варвара показала его спине язык и захлопнула за собой дверь. На площадку навстречу ей выпархивали отоспавшиеся бодренькие спасатели — «Что там? Как там? Варварушка, есть сигнал?» Как будто сами не догадываются, что сигналы — по нулям.— Я бы вас разбудила.Предпоследним из кубрика показался Гюрг. Ничего не спросил, поздоровался сдержанным кивком. Только глаза полыхнули — уж если что у него и осталось прежним, так это искры в глазах. Варвара каждый раз поражалась, насколько ей не приходится делать над собой усилие, чтобы казаться безразличной, — это получалось само собой и, кажется, уже в значительной мере соответствовало действительности.Она вошла в кубрик и увидела Петерса, стоящего на голове.— Варенька, еще одну минутку! — проговорил он умоляюще, отрывая от пола руку и показывая палец, — вероятно, для большей убедительности.— А!.. — только и сказала Варвара, отмахиваясь от него и валясь на последнюю в левом ряду койку.Была такая мечта — раздеться…Петрушка тихонечко вышел на руках, ногой осторожненько вдавил клавишу выключателя, и в кубрике стало совсем темно. Но в глубине закрытых век бесшумно взмывали и рушились совершенно белые волны, опадала хлопьями седая пена, и в обесцвеченном небе угасали одно за другим пепельные ложные солнца…— Просили разбудить. Просили разбудить. Просили…— Фофель?— Вафель.— Спасибо, встаю. Включи свет.Она подняла руку — свинство все-таки спать не раздеваясь — и посмотрела на часы. Так и есть, проспала без десяти минут пять часов. И никакая тренировка на внутренние биологические часы не помогла, трех часов организму, замордованному всеми этими перегрузками и гиперпереходами, было катастрофически мало. Так что самопробуждения не получилось.И потом — неужели никто не мог проявить если не галантность, то элементарную вежливость? Посылать в таких случаях скоча это… это… Это порождало недобрые предчувствия.Она вскочила, сунула ноги в легкие спортивные туфли и вприпрыжку помчалась в рубку. На бегу заметила, что дверь в шлюзовую открыта настежь, — не иначе, как что-то грузили. Рубка тоже изменилась: почти вся правая стена была закрыта крупномасштабной картой. Места продольных склеек морщились — еще бы, здесь все делалось в отчаянной спешке, — и сразу бросалось в глаза обилие каких-то овальных и кольцевых структур вроде лунных цирков. Три таких овала были обведены красным. В рубке припахивало краской, как бывало всегда, когда вычислитель что-нибудь вычерчивал.Слева висел сильно увеличенный снимок какой-то долины, сплошь поросшей многоярусной зеленью. Под снимком располагалась схема каких-то причудливых развалин. Между ними, на том самом месте, где недавно возвышался скоч, стоял Сусанин в легком полускафандре и задумчиво поводил носом то вправо, то влево.— Доброе утро, — встревоженно проговорила Варвара.— Доброе, доброе… Так вот: следов никаких. Вертолет тоже пропал — их вертолет, не наш же. Мы идем в свободный поиск. Туфеля и Фофеля мы берем, остальное добро — тебе. Один из скочей должен постоянно дежурить в рубке, другой — тем более постоянно и неразлучно — с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46