В купе зашла молодая женщина в железнодорожной фуражке — принесла чай.— Скажите, а бублики у вас есть? — спросил у нее Павел.— Да что вы, товарищ! — удивилась женщина. — Откуда здесь бублики?Павел кивнул, поблагодарил за чай, отпил глоток и понял, что чай не сладкий, но спрашивать эту женщину о сахаре не захотел.Женщина зашла через полчаса с пачкой газет.— Читать будете? — спросила она.— Буду, — ответил Павел.— Три хватит? — спросила женщина.— Хватит, — сказал Павел.Железнодорожница отсчитала три газеты и, положив их на столик, ушла.Пока в купе горела тускловатая лампочка, неизвестно откуда питавшаяся током, Павел внимательно читал принесенные газеты и узнавал из них такое множество всего, что представление его о жизни и о своей Родине расширялось с каждым прочитанным словом. И возникало ощущение, что едет он в поезде посреди огромного строящегося города-гиганта, где люди хотя пока и не живут, но уже вовсю работают, побивая всякие мировые рекорды в областях бурения, угледобычи, выпечки хлеба и плавки разных металлов.Немного устав от чтения, решил он рассмотреть в одной из газет лица новых орденоносцев, награжденных в Кремле, и только поднес он к глазам этот групповой фотопортрет, как лампочка в купе потухла. За окном тоже уже было темно, и, отложив газеты на столик, улегся Павел на нижней полке и, накрывшись теплым ватным одеялом, заснул. Глава 6 Тропинка вела ангела все дальше и дальше, пока не вывела к соседствовавшей с лесом деревеньке. Вывела, а сама нырнула в фунтовую дорогу и растворилась в ней. Дорога эта была для деревни единственной улицей, потому что все избы, а было их не больше двух десятков, своими окошками выходили на нее. Дальше, за деревенькой, дорога бежала вдоль лугов и где-то там, среди них, терялась.«Ну вот и первое жилье!» — подумал ангел.Близился вечер. Во дворе ближней избы женщина развешивала для просушки выстиранное белье.Ангел подошел к забору и поздоровался, а она, окинув подошедшего взглядом, забежала в дом, так и не ответив на приветствие.Ангел было развернулся, чтобы идти к другой избе с просьбой о ночлеге и пище, но тут его окликнул мужской голос.— Подойди-ка! — крикнул невысокий мужичок в полотняных штанах и подпоясанной шнурком холщовой рубахе серого цвета. — Ты беглый, че ли?Ангел подошел.— Мне бы переночевать… — сказал он, глядя в лицо хозяина вполне дружелюбно.— Беглый… — проговорил задумчиво мужичок, оглядывая красноармейскую форму ангела. — Ну заходь!Пол в сенях из-за нанесенной сапогами грязи казался земляным. Хозяин сам разулся и ангелу сказал сапоги снять, да вдруг заметил, что гость-то босиком пришел. Удивился, порылся в сундучке, стоявшем тут же, достал худые короткие сапожки и протянул их ангелу: «Надень-ка!» Ангел послушно надел, потопал в них по полу.— Ну как? — глядя на ноги гостя, спросил хозяин.— Хороши, — ответил ангел.Были сапожки чуть велики, но скрываемая ангелом радость от встречи с такою добротою была еще больше.Прошли в горницу, а там у русской печки уже хлопотала хозяйка, просовывая кочергою поближе к огню большой горшок.— Сейчас все будет, все сейчас будет готово… — приговаривала она.Гость присел на скамью и, уже сидя, покрутил головою, осматривая комнату. Жилье было чистым и аккуратным, широкая кровать, стоявшая за русской печкой как за углом, была покрыта вышитым красными петухами покрывалом. На столе уже лежала осьмина хлеба.Хозяин заглянул в комнату, улыбнулся гостю и снова исчез в сенях, а потом, видимо, во двор вышел — дверь на улицу хлопнула.Пока ангел рассматривал горницу, загорелась своим неживым светом маленькая лампочка, привешенная к потолку, а вслед за этим снова хлопнула дверь в сенях и появился хозяин, довольный, но серьезный. Зашел, глянул на лампочку, потом же, переведя взгляд свой на гостя, пояснил, что какая-то птица провод оборвала и пришлось его узлом связать, чтобы пустил он по себе электрический ток в избу.Полюбовавшись еще недолго светом лампочки, хозяин уселся по другую сторону стола на такую же деревянную скамью и принялся ждать еды.Тушенная с салом картошка меньше всего походила на райскую пищу, но ангел ел ее с удовольствием, хотя, конечно, больше всего радовался сытному мягкому хлебу. Хозяин тоже набросился на еду так, словно полстраны плугом вспахал. Жевал он жадно и как-то уж очень спешил.— Еще положить? — спросила хозяйка.— Нет, спасибо… — сказал ангел.А хозяин просто помотал головою отрицательно.— Ну, тогда я остальное вниз спущу! — проговорила женщина и взяла со стола пузатый горшок.С горшком она прошла в угол горницы, ближний к дверям в сени, и одной рукой подняла деревянный щит —вход в подпол.Ангел доел свой ужин и почувствовал, что неплохо было бы ему прилечь. Он бросил взгляд на хозяина, но тот все еще жевал, а посему гость перевел взгляд в другую сторону и увидел хозяйку, выбирающуюся из подпола уже без горшка в руках.Заоконная жизнь тем временем наполнилась темнотою, и сидевший лицом к окну хозяин дожевал последний ломоть хлеба и широко зевнул, тут же перекрестивши свой рот.— Ну че, гость дорогой, — заговорил он мятным полусонным голосом. — Спать небось хочешь?Ангел кивнул, наслаждаясь внутренним спокойствием тела. Чувствовал себя он в этой избе уютно.— Ну, че ж, пора уж… — хозяин еще раз зевнул, а после поискал взглядом жену. Взглядом не нашел, ио слухом услышал — возилась она с чем-то у кровати за русской печкой.— Валя! — окликнул ее мужичок. — Где гостю постелем?— Дак стелить-то уж нечего… Внизу все, пускай спускается да вместе с солдатиком и ляжет… — отвечала из-за печки жена.— Ну, слышь, — хозяин развел руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17