— Пастухи жгут хворост… — сказал князь и захохотал.Юноши закричали:— Вот! Ещё! Второй, третий…Один за другим загорались костры в горах, отражаясь на тучах огненным заревом. Весь край сплошь был усеян вицами. Хвостек рванулся и крикнул:— Зажечь костёр! Я им покажу, что не боюсь их!.. Вверху на камнях лежала громадная куча щепы, работники мигом натаскали угля, поднесли факелы и разожгли костёр. Хвостек ухмылялся. Княгиня, не проронив ни слова, кивнула сыновьям и стала спускаться с башни. Юноши покорно последовали за ней.Хвостек мрачно глянул на них, плюнул с башни на весь свет и тоже спустился вниз.Брунгильда большими шагами расхаживала по горнице.— Дети тут не останутся… — говорила она. В эту минуту вошёл Хвостек.— Почему им не остаться? — вскричал он. — Ты хочешь теперь их отправить, чтобы чернь поймала их и убила? Нет, здесь, в городище, они в большей безопасности, чем в поле!Сыновья бросились к ногам матери, моля не отсылать их. Княгиня топнула ногой и насупила брови.— Нет, — сказала она, — нет, сегодня я спрашивала ворожею, видела небесные знамения, все предвещает нам зло… Одно уже сбылось — зажглись огни, хотя никто не хотел этому верить, сбудется и остальное… Мне ведомо больше… все мы погибнем, и даже некому будет за нас отомстить…Хвостек разгневался, гневалась и супруга, оба чуть не набросились друг на друга с кулаками, наконец князь, ворча, опустил голову и, уступая, воскликнул:— Будь что будет!Княгиня велела сыновьям готовиться в путь. Позвали Муху и приказали ему снарядить чёлн. Юношей заставили снять княжескую одежду, надеть простые сермяги и спрятать мечи. У обоих слезы лились из глаз, но они не смели ослушаться матери.Хвостек подошёл к сыновьям и молча прижал их к груди.— Пусть останутся хоть до утра…— Нет, нет… Ни одного часа, завтра поднимется вся округа, начнётся осада… чернь окружит городище, захватит берега озера…Она заломила руки.Юноши молчали, слезы катились по их щекам. Хвостек смотрел на них и гневно рычал, как медведь, когда его растревожат в логове.Княгиня вышла и через минуту вернулась. Голова её была повязана платком, на плечи накинут простой плащ.— Я с вами переправлюсь на другой берег, — сказала она. — Пока вы не сядете на коней, я буду с вами…Она по очереди прижала к себе их головы и поцеловала.Хвост молчал. В горницу через открытое окно врывался свет вспыхивавшего со всех сторон зарева.— Видите, — воскликнула Брунгильда, — это возвещение войны… Быть может, завтра она уже начнётся. Городище… будет обороняться… Захватят городище, мы укроемся в башне… месяца два-три мы сможем продержаться… поезжайте к деду и возвращайтесь с подмогой. Спешите…Тут голос её пресёкся.— А если уже не будет ни нас, ни городища, ни башни… мстите за отца и мать… Мстите всю жизнь, пока не сгинет это ехиднино племя…— Никогда они башню не возьмут, — пробормотал Хвостек. — Ведите саксов, мы продержимся…Сыновья ещё раз бросились к ногам отца и матери, затем покорно вышли во двор. За теремом под купой деревьев стоял готовый чёлн: Муха и другой дюжий парень сидели на вёслах. Брунгильда ступила первая, юноши вскочили за ней; стоя на берегу, Хвостек смотрел, как чёлн удалялся…Все озеро пылало заревом, и лодка, казавшаяся чёрной повернула к заросшему кустами берегу, где легче было незаметно проскользнуть. Долгим, презрительным взглядом Хвостек окинул окрестности и пошёл в горницу. Поздно ночью вернулась княгиня, ещё в слезах после разлуки с детьми. Хвостек уже спал. Она села у огня, вперив взор в раскалённые угли, и уснула лишь на рассвете.На другое утро спрашивали стражу на башне:— Что, не видно вооружённой толпы?— Ничего не видно! Нигде никакого движения… Кругом все тихо и спокойно.Хвост засмеялся.— Не посмеют они, не отважатся…Ждали весь день до вечера — ничего не было. Князь повторял своё:— Не посмеют…Ночь прошла спокойно, утром стража на башне все ещё ничего не видела. Снова наступил вечер, вокруг царила тишина. Княгиня ходила встревоженная, Хвостек повторял: не посмеют.Вдруг на башне затрубили раз, другой, третий. Все вскочили на ноги — челядь, ожидавшая под навесом, работники, укрывавшиеся за валом, дружинники, караулившие на завалинке у крыльца. В вечернем сумраке что-то неясно мелькало. На опушке слева и справа как будто шевелилось что-то огромное и живое… Словно медленно ворочался дракон и полз по земле.Часовой снова затрубил в рог, но от страха у него перехватило дыхание, и он замолк. Люди сбегались отовсюду, карабкались на вал, по лестницам, на крыши… Князь с женой вышли на крыльцо.На опушке появилась толпа, вдруг высыпавшая из лесу.— Кметы идут на городище! — крикнули дружинники, показывая руками.В полутьме все явственнее виднелись собравшиеся на опушке люди, они двигались, приближались, число их росло. Из глубины леса выходили все новые отряды и заполняли долину. Земля гудела. Справа и слева, со всех сторон потянулись рати, медленно, торжественно, без суетни. Минутами в тишине слышался отдалённый гул голосов, как будто ропот волн. Но то не волны в озере роптали, а дышали люди и ступали кони, а на копьях высоко вверху развевались хоругви — священные боевые знамёна.При виде подступавших отрядов у Хвостека и его супруги кровь отхлынула от щёк, они побелели, почти как у тех мертвецов, которых недавно через этот порог за ноги выволакивали из горницы. Князь велел подать меду, выпил чарку и швырнул её об пол.— Все, кто жив, на вал! — крикнул он. — Поджигайте мост!Люди мигом выскочили из ворот и бросились на мост, неся смолу и лучину. Смолой облили сваи. Смерд сам поджёг мост с четырех сторон, а люди пустились бегом к городищу, в заваленные брёвнами ворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137