Сороки, вереща, потянулись за ним.Дива вздохнула.Вдали прокуковала кукушка — раз, другой — и улетела.Девушки загадали, когда Живя выйдет замуж.— Скажи, кукушка, — просили они.Она трижды прокуковала… Три года или три месяца? Кто ж это может знать?Живя, смеясь, спросила про Диву. Кукушка подлетела ближе — они сразу узнали её по перьям. Она как-то странно захохотала, но не стала гадать.Девушки призадумались. Живя принялась рвать цветы и плести сестре венок. Но под руку все попадались плохие: стебли их ломались и не сплетались.Сестры сидели неподалёку от дома и чувствовали себя в безопасности. Завтра они собирались на Купалу — смотреть огни. Живя радовалась, а Диве не хотелось идти… она грустила.Вдруг в тишине, нарушаемой только жужжанием пчёл и мошкары, из лесу донёсся отдалённый топот. Девушки переглянулись.— Не Людек ли поехал на охоту? Его ли это собаки лают?..— Людек дома, пошёл к стаду…Они схватили лукошки, оглянулись по сторонам и осторожно прокрались в чащу… но в лесу уже снова было тихо, не слышно ни людей, ни собак.Живя, высунув головку из чащи, смотрела на поляну и слушала: где-то вдалеке собаки гоняли по зверю, и опять все затихло. Только дятел ковал дерево — и всё.Они вернулись на солнышко и уселись на травке.Вдали как будто кто-то пел — заунывно и хрипло.— Это Яруха, — сказала Дива.— Куда же это она тащится?..Они умолкли. Из кустов вышла на поляну старая бабка, повязанная платком, с палкой в руке, с горшочком, висевшим у пояса, и котомкой за плечами.Приставив ладонь ко лбу, она посмотрела на них, потом втянула носом воздух, словно что-то учуяла поблизости, и, поглядев по сторонам, наконец увидела девушек. Не выпуская палки, она всплеснула руками.— Добрый день! — закричала она ещё с опушки.— Куда это ты тащишься, Яруха? — спросила Живя.Бабка заковыляла к ним.— А на Купалу! Завтра Купала! Го-го!.. Парни перепьются, головы потеряют, так, может, и меня кто за молодую девку сочтёт да поцелует!Старуха подпрыгнула, засмеялась и, подойдя к девушкам, уселась подле них на земле.— Хотите, поворожу вам? — предложила она. Сестры промолчали, бабка пристально глядела на них.— По таким личикам легко ворожить, — говорила она, странно смеясь и поворачивая голову то к одной, то к другой. — О! Пригожи вы, девки, как лилии цветёте… Была когда-то и я такая же, румяная да белая… солнце лилии пожгло, дождь красу мою смыл… да не дождь, слезы то были, слезы!..Качая головой, она протянула руку к Диве:— Дай-ка ладошку, поворожу.Девушка нехотя подала руку. Яруха зорко вгляделась в неё.— Ручка у тебя белая, ненатруженная… беда с такой рукой. Сотни парней побегут за ней… а королевна ни одного не захочет…Она снова стала разглядывать ладонь.— Пойдёшь завтра на Купалу?— Пойду, — ответила Дива.— Не ходи! Говорю тебе, лучше не ходи… А пойдёшь, кровь прольётся…Дива побледнела.— Что ты пугаешь меня, Яруха? — сказала она. — Ты знаешь, не могу я остаться дома… да у тебя давно уж в голове помутилось, сама не знаешь, что говоришь.— А кто же знает, что говорит? — спросила Яруха. — Что-то нашёптывает тебе на ухо да ворочает твоим языком. Разве знаю я, кто иль что? И хочу я закрыть рот, а оно так и толкает меня и велит говорить… Что-то мелькнёт перед глазами, что-то дрогнет в сердце… и бабка плетёт, сама не знает, что… а молчать не может!.. Не ходи ты на Куполу!Дива засмеялась.— А я не советую тебе, Яруха! Ты ведь знаешь, как тебя пинают да гоняют, как насмехаются над тобой и пристают…— Этого я не боюсь, — ответила старуха. — Как погаснут огни, да как станет темно… Гей! Гей! Тут и меня кто-нибудь поцелует и к сердцу прижмёт… вот и вспомнятся молодые годы…— А что ты делала в молодые годы? — спросила Живя.— Я? Я? Так ты не знаешь? — оживилась Яруха. — Гей! Гей! Королевич меня увёз… привёл меня в свой терем, где стены были из золота… В саду яблоня росла, и родились на ней душистые яблоки… А под яблоней ключ бил, и текла из него живая вода… Семь лет я жила королевой, семь лет пела песни, заплетала и расплетала косы, и все было у меня, чего бы я ни захотела… А потом темно стало, и я в лохмотьях, с палкой, очутилась одна в лесу… Вороны голову мне клевали, глаз моих искали… Гей! Гей!Она умолкла и, возвращаясь к прежнему, снова сказала:— А ты, Дива, не ходи на Купалу!Девушка улыбнулась. Тогда Живя протянула руку старухе. Яруха затрясла головой.— Родные две руки, сестринские… — забормотала она, — а доли-то, доли! Куда одной до другой!..— А кем же из нас ты бы хотела быть? — полюбопытствовала Живя.— Ни той, ни другой, — засмеялась старуха, — снова жить, снова плакать, молодость найти, чтоб снова её потерять!.. Э, нет! нет!.. Ни белой, ни чёрной, никакой доли я не хочу… По мне, лучше уж чарочка меду, а потом сладкий, золотой сон, и хоть бы совсем не просыпаться… В чарке меду такое счастье, какого во всем свете не сыщешь… А ты все же не ходи на Купалу…Девушки стали смеяться над полоумной бабкой. Яруха смеялась вместе с ними.Она снова взяла руку Дивы и принялась её разглядывать.— Любит он тебя, души не чает, — зашептала она.— Кто?— Не знаю! А кто-то есть! Красавец собой, молод, богат… Эй! Не ходи на Купалу…— Да ведь мы с братьями пойдём, со всей роднёй… что с нами станется? — воскликнула Живя.— Кто знает? На Купалу всякие чудеса случаются! Иной раз братья подерутся, а иной раз впервые молодые свидятся да слюбятся… На Купалу всякие случаются чудеса… Жаль, только раз в году бывает такая ночка!.. Ой! ой! Я бы круглый год песни пела да мёд пила и через огонь скакала…Продолжая разговаривать, Яруха развязала свою котомку и стала в ней рыться. Котомка была набита какими-то травами, камушками, семенами и корешками, завязанными в узелки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137