Конечно, с точки зрения (опять эта «точка зрения», черт бы ее побрал – одернул себя Бенсон) дворецкого – его, Стоуна, поведение безупречно. Но ведь не для кого же не секрет, что слуги частенько перемывают косточки своим господам и нет в этом ничего дурного. Так думал молодой помощник адвоката сэра Джеффри Стивен Бенсон, отдыхая от утомительного и долгого приема.
– Прислушиваться к разговорам джентльменов, а тем более давать оценку их образу жизни – увольте, господин Бенсон, – продолжил вдруг Стоун. – Это бы отвлекло меня от моей работы.
«Ага, – подумал, – раз ты сам об этом заговорил, значит, тебя это тоже беспокоит».
Дверь отворилась и в комнату вошла Эмили с запотевшим сифоном на подносе.
– О, мисс Томпсон, – встрепенулся Стив.
– Я принесла вам, джентльмены, сифон содовой.
– Благодарю, вы очень любезны, – глухо проговорил Стоун.
– Вы присоединитесь к нам? – без всякой надежды обратился к ней Бенсон. – Может быть, выпьете с нами чего-нибудь легкого, мисс Томпсон?
– Да нет, спасибо, мистер Бенсон. Сегодня был тяжелый день, а завтра мне рано вставать. Спасибо.
Она взяла со стола пустой сифон и, легко повернувшись, уже в дверях пожелала им спокойной ночи. Не смотря на позднее время и хлопотный день, Эмили выглядела свежо и бодро.
– Какая интересная женщина! – восхищенно заметил Бенсон.
– Мисс Томпсон? – уточнил Питер, нахмурившись отчего-то.
– Да, мисс Эмили, – горячо продолжал Стивен.
– Она не могла остаться на прежней работе, а без нее там говорят все развалилось. Великолепная экономка. Она играет огромную роль в доме, где решаются судьбы человечества, – Стоун немного, как показалось Бенсону, перестарался по части торжественности, но в целом Стив был с ним согласен.
А Питер представлял, как Эмили ушла с прошлого места работы, оставив в недоумении хозяев. Тогда и сам воздух в доме, наверное, изменился. Стало пусто, словно что-то кончилось. Должно быть, такое ощущение охватывает назавтра после рождества, или через час после свадьбы, когда молодые уже уехали; или на большом пароходе в одном из портов Ла-Манша, когда большая часть пассажиров высадилась, а оставшиеся с грустью думают о том, что путешествие, в сущности, кончилось, и теперь надо лишь просто как-то потянуть время, еще немного – и придется тоже сойти на берег.
– По-моему, женщины – прекраснейшие в мире создания! – неожиданно выпалил Стив, прервав размышления Питера.
– Дай вам Бог подольше придерживаться такого мнения! – Стоун поднялся и принялся осторожно разминать затекшие ноги. – Стали затекать! – заметил он. – Оповестите меня, мистер Бенсон, когда измените свои взгляды.
– Этого не будет никогда, сэр!
– Ах, Стивен, «никогда» – срок долгий, – Стоун прошелся по комнате.
– Я считаю, что мисс Томпсон ничуть не хуже любого мужчины, только… только…
– Только чуть похуже вас, а?
– В тысячу раз лучше, сэр, – горячился Бенсон.
– Стивен, остерегайтесь гипербол. Как вы думаете, в каком возрасте к мужчине приходит благоразумие, если вы понимаете, что я хочу сказать?
– Да, сэр, понимаю.
– Ведь женщинам, не мешает вам напомнить, эта черта характера вообще не присуща.
– Похоже, мистер Стоун, вы недолюбливаете женщин.
– А мужчина чем лучше? Что такое вообще есть человек? – Стоун хрустнул суставами пальцев – так резко и сильно он сцепил руки в замок – и неожиданно горячо заговорил: – Сперва дитя с мягкими костями, не способное устоять на ногах, перепачканное собственными испражнениями, которое то ревет, то смеется, требует луну с неба, но успокаивается, получив материнскую грудь. Потом мальчишка, грубый и крикливый, когда вокруг приятели, но боится темноты. Обожает рассказы про войну и убийства, почитает героями солдат, матросов, боксеров, футболистов, убийц и сыщиков.
Бенсон немного опешил от такого напора и не знал, как реагировать на эмоциональную речь Стоуна.
– Потом – молодой парень, – продолжал Питер, воодушевляясь. – Ухаживает за девушками, а у них за спиной, среди приятелей, говорит непристойности, намекает, что соблазнил добрую сотню, но весь в прыщах. Весь мир для него теперь заслонили ножки и грудки, а в душе пусто и уныло. Потом мужчина – он очень занят, он полон планов и соображений и очень быстро и незаметно, попусту и бесславно, растрачивает отведенные, ему недолгие семь десятков лет. За всю свою жизнь, от колыбели до могилы, он едва увидел солнце, луну, звезды, не заметил бессмертного моря и земли. Он болтает о будущем, а когда оно наступает, тратит его впустую.
Стоун остановился у окна и, встряхнув головой, обвел комнату невидящим взглядом, медленно возвращаясь к реальности.
– Извините, мистер Бенсон, – своим обычным нейтральным голосом заговорил он через мгновение. – Извините, завтра долгий день трудов и забот, точнее – сегодня. Спокойной ночи.
Стив подхватил свой портфельчик и, буркнув слова благодарности, вышел. Питер провел ладонью по глазам, словно пытаясь смахнуть усталость, и подошел к окну. Одинокий фонарь над аркой парадных ворот покачивался под порывами ветра. Питер услышал слабый запах травы, влажной земли, чего-то сладковатого. Почему он не может быть таким, как все эти животные в образе мужчин, которые преспокойно пользуются дарами богов? Ему казалось, что в пасмурную ноябрьскую ночь кто-то раздвинул щелку в темных шторах неба, – а там, нежданный, стоит Апрель: пышный яблоневый цвет, лиловая тучка, радуга, трава, сияние, льющееся бог весть откуда, и такая звенящая радость жизни, что сердце замирает от страсти. Вот, оказывается, каким колдовским, пьянящим очарованием завершился этот год его тоски и тревоги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97