Что-то это ему напоминало. Говорил явно иностранец, но Сандерсу определенно был знаком голос говорившего.
Сандерс прослушал запись несколько раз подряд, но так и не смог определить, кто говорил.
На минуту ему показалось, что мужчина колебался, ответить или нет. Или просто торопился? Разобрать было невозможно.
«Не хотите ли оставить сообщение?» – «Нет».
Наконец Сандерс сдался, перемотал пленку и поднялся наверх, в свой кабинет. Факсов не поступало, а экран компьютера оставался слепым: сообщений от «Эфренда» не поступало.
Он прочитал бумаги, переданные ему Босаком: это был один листок – записка, адресованная Гарвину и содержащая сведения о некоторых сотрудниках, работавший в Купертино, чьи имена были вымараны. Здесь же была ксерокопия чека, выписанного на «НЗ Профессиональные Услуги» и подписанного лично Гарвином.
Вскоре после часа ночи Сандерс пошел в ванную и принял душ. Воду он пустил погорячее и, держа лицо вплотную к сетке, чувствовал, как сильные струи секут кожу. За шумом воды он чуть не прослушал телефонный звонок. Наспех схватив полотенце, он понесся в спальню.
– Алло?
В трубке послышалось знакомое шипение, и мужской голос произнес:
– Мистера Сандерса, пожалуйста.
– Сандерс слушает.
– Мистер Сандерс, сэр, – сказал голос. – Не знаю, помните ли вы меня… Мое имя Мохаммед Джафар.

Часть четвертая ЧЕТВЕРГ

Утро было ясным. Сандерс успел на ранний паром и был у себя на работе уже в восемь. Проходя мимо дежурного на первом этаже, он увидел объявление: «Главный конференц-зал занят». В какой-то момент его вдруг прошиб ледяной пот при мысли, что он опять почему-то перепутал время начала совещания, и он заторопился к конференц-залу. Но, к счастью, это Гарвин собрал представителей «Конли-Уайт» и что-то неторопливо им говорил. Слушая его, гости согласно кивали головами. Затем Гарвин закончил говорить и предоставил слово Стефани Каплан, которая немедленно пустилась в рассуждения о финансах, иллюстрируя свое выступление показом слайдов. Гарвин же вышел из конференц-зала и со свирепым выражением лица заторопился в экспресс-бар, находящийся в другом конце коридора, даже не обратив внимания на Сандерса.
Сандерс пошел было к лестнице, но остановился, услышав голос Фила Блэкберна:
– А мне кажется, что я имею право опротестовать подобное решение.
– Черта с два, – зло отвечал ему Гарвин. – У тебя вообще больше нет никаких прав.
Сандерс сделал несколько шагов к экспресс-бару. Отсюда, с противоположной стороны холла, он мог заглянуть вовнутрь бара. Блэкберн и Гарвин разговаривали, стоя около автоматической кофеварки.
– Но это же нечестно! – возопил Блэкберн.
– Поговори еще! – огрызнулся Гарвин. – Она назвала им источник своей информации, ты, козел!
– Но, Боб, вы же сами мне сказали…
– Что я тебе сказал? – перебил его Гарвин, сузив глаза.
– Вы велели мне что-нибудь сделать, надавить на Сандерса!
– Это верно, Фил. И ты сказал мне, что обо всем позаботишься сам.
– Но вы же знали, что я имею в виду…
– Я знал, что ты собираешься что-то предпринять, – заявил Гарвин. – Но я не знал, что именно. А теперь она назвала твое имя…
Блэкберн опустил голову.
– И все же я считаю, что это очень нечестно…
– Да ну? А чего ты от меня ждал? Ты же один из этих чертовых законников, Фил. Ты же один из тех, кто должен в лепешку разбиться, чтобы все выглядело пристойно! Ну, скажи мне: что я теперь должен делать?
Блэкберн некоторое время молчал, затем выдавил:
– Я попрошу Джона Робинсона представлять мои интересы. Он представит проект взаимного соглашения о компенсации.
– Вот и ладно, – согласился Гарвин. – Это твое право.
– Но на личном уровне, так сказать, я говорю вам, Боб, что считаю, что в этом деле со мной обошлись непорядочно.
– Ой, Фил, только не надо мне здесь рассказывать о своих чувствах. Ты их всегда выставлял на продажу. А теперь слушай внимательно: не ходи наверх; не прибирай свой стол; двигай прямо в аэропорт. Я хочу, чтобы ты вылетел в ближайшие полчаса. Чтобы ноги твоей больше здесь не было. Ясно?
– Я полагаю, вы должны ценить тот вклад, который я внес в развитие вашей компании…
– Оценю, идиот ты чертов! – рявкнул Гарвин. – А теперь вали отсюда, пока у меня терпение не лопнуло!
Сандерс развернулся и бросился вверх по лестнице, с трудом сдерживая ликование. Блэкберна выперли! Интересно, подумал Сандерс, стоит ли об этом кому-нибудь сказать – Синди, например?
Но пока он добирался до четвертого этажа, коридоры наполнились приглушенным жужжанием: все сотрудники; выскочили из своих кабинетов и теперь обменивались мнениями, стоя у дверей, – надо полагать, слухи об увольнении уже просочились и сюда. Сандерса не удивило, что сотрудники были встревожены. Хотя Блэкберна и недолюбливали, его увольнение взволновало всех. Такие резкие действия, да еще в отношении лица, близкого к самому Гарвину, родили чувство неуверенности в собственном положении сотрудников.
У дверей в кабинет Сандерса встретила встревоженная Синди:
– Том, вы в это не поверите! Гарвин увольняет Фила.
– Ты шутишь! – сказал Сандерс. Синди кивнула.
– Никто толком не знает, за что, но, очевидно, эта; как-то связано с приездом телевизионщиков прошлым вечером. Гарвин сейчас внизу объясняется с представителями «Конли-Уайт».
За спиной Сандерса кто-то завопил: «По электронной почте передают сообщение!» – и коридор мгновенно опустел – все разбежались по своим кабинетам. Сандерс присел за свой стол и нажал на клавишу компьютера. Изображение на экране шло непривычно медленно – по-видимому, оттого, что все в здании включили свои компьютеры одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127