То тут, то там беглецам попадались ответвления от главного коридора. Некоторые из них походили на лазы, но были и такие, где бы свободно проехал и паровоз. И те и другие замечательно подходили для засады, которая не оставила бы приятелям ни единого шанса. Пока что им хотя бы относительно везло, но никто не мог дать гарантии, что везение не оборвется автоматной очередью из-за угла.
Постепенно глаза свыклись с темнотой, кроме того, некоторые пещеры оказались скудно освещены рассеянными солнечными лучами, проникающими откуда-то сверху. Тогда непроглядный мрак отступал в углы, освобождая место сумраку.
– Если ка-катакомбы разветвленные, а по-похоже, так оно и есть, то они за-запросто могут вообще потерять наш след, – нарушил молчание Армеец. – В-вполне вероятно, уже потеряли. А собак у них нет.
– Хорошо бы, чувак, – поддержал Армейца Планшетов. Протасов отделался сопением. Было очевидно, Валерий выбился из сил. Пора было сделать привал. Хотя бы для того, чтобы Валерий смог отдышаться, а, отдышавшись, остановил кровотечение из поврежденной ноги Эдика. Институт физкультуры, который Протасов окончил много лет назад, наградил его двумя специальностями, тренера по боксу и массажиста. Массажист, конечно, не заменит травматолога, но, согласитесь, все же предпочтительнее дирижера или риэлтора. Не мешало также оценить состояние Вовчика, хоть здесь Протасов был, вероятно, бессилен. Волына не подавал признаков жизни. Его голова безвольно болталась при каждом шаге Протасова, и Планшетов, обернувшись, подумал, что зема напоминает большую куклу, у которой башка держится на паре ниток.
Некоторое время пол штольни шел параллельно земле, потом начался подъем, еле заметный, но затяжной и изнурительный. Протасов, продолжавший тащить Вовчика, окончательно обессилел, он задыхался и хрипел, словно больной бронхитом. Армеец больше не разговаривал, повиснув на плече Планшетова как рюкзак. Затем снова им начали попадаться перекрестки, образуемые коридорами меньших размеров, они ответвлялись от главного, как ветви. Приятели сбились со счета и полностью потеряли ориентацию, никто из них толком не представлял, в какую сторону они вообще идут. Да и имело ли это значение? Планшетов, взваливший на себя неблагодарную роль проводника, склонялся к тому, что ни малейшего.
– Заблудились, блин, – охал в затылок Протасов. – Вечно теперь, блин, придется в потемках бродить?
Не успел Валерий закончить фразу, как впереди забрезжил свет, сначала показавшийся приятелям таким робким, словно исходил от слабенького ночника. Они прибавили шагу, обогнули несколько поворотов, пока не очутились в хорошо освещенной пещере площадью метров в сорок. В одной из ее стен зияла дыра размером с панорамное окно, почти правильной прямоугольной формы. За окном пронзительно голубое небо сдавало позиции целой армаде фиолетовых грозовых облаков, которые надвигались плотным строем.
«Вечером будет дождь», – отметил Планшетов. Впрочем, пока они были внутри горы и не рисковали промокнуть. Коридор миновал пещеру и шел дальше, темный и абсолютно безлюдный.
– Привал, – сказал Протасов таким голосом, что у приятелей не осталось сомнений: Валерий не сойдет с места даже под страхом смерти. Планшетов усадил Эдика, а потом помог Валерию осторожно опустить на землю Волыну. Как только это произошло, Протасов, чувствуя себя Атлантом, у которого выдался отгул, растянулся рядом.
– Надо бы глянуть, что с Эдиком, чувак, – сказал Юрик, озираясь по сторонам. Он казался самым свежим из всей четверки.
– Вода у кого-нибудь есть? – прохрипел Протасов.
– Откуда, чувак? Кто ж знал, что так обернется? Ты б рану Эдика посмотрел…
– Позже, – веки Протасова сомкнулись.
– У нас сейчас каждая единица на счету, – укоризненно заметил Планшетов.
– Ты треплешься, как политрук из Брестской крепости, – пробормотал Протасов, не открывая глаз.
– Я и есть красноперый. Только флаг проширял. Ладно, давай, займись Армейцем, а я пока на рекогносцировку сгоняю. Идет?
– Куда сгоняешь? – не понял Валерий, но Юрик уже двинулся к окну.
Глава2 СХВАТКА В ПОДЗЕМЕЛЬЕ
Пока Протасов, при помощи финского ножа резал джинсы на ноге Эдика, Планшетов проскользнул к окну, если этим термином позволительно назвать почти прямоугольное отверстие в известняке, примерно метра три на четыре. За «окном» Юрик обнаружил скалистый выступ шириной с хорошую лоджию.
– Отпад, чуваки, – прошептал Планшетов. – Этаж седьмой, чтоб не сбрехать. Или девятый. Ну и ну…
Это действительно было так. Коридор, по которому они брели тошнотворно долго, вероятно, закручивался спиралью, так что приятели очутились примерно в том же месте, где столкнули «Линкольн» с горы. Только гораздо выше. От входа в пещеру теперь их отделяло двадцать метров отвесной скалы. А то и все тридцать. Через окно открывался такой вид, что у Юрика захватило дух. Весь пещерный город был перед ним, как на ладони, гигантские соты, из которых не выкачаешь мед. Скалистый кряж слева венчали руины крепостной стены, по крайней мере, Планшетов подумал, что вполне логично было возвести в этом месте крепость. Издали кряж напоминал слоеное тесто, разрезанное напополам, и Юрик, на мгновение отвлекшись, вспомнил козырное блюдо покойной мамы, торт «Наполеон», пропитанный густым белым масляным кремом. Что-что, а готовить его мать умела, пока не спилась.
Скользнув взглядом по горизонту, где косматые утесы, кое-где увенчанные каменистыми проплешинами, обрывались над степью, как оставшаяся неприступной твердыня, Планшетов, осторожно подавшись вперед, сконцентрировался на изучении самого ущелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20