– Честно говоря, я уезжала из Бостона совсем в другом настроении…Майкл с готовностью разделил ее энтузиазм.– И я тоже, – кивнул он. – Я был уверен, что день, как и все предыдущие, будет ни то ни се.– Вот уж не верится, – удивилась Даника, – вы можете писать или просто бездельничать. Словом, жить в свое удовольствие…– Опять что-то грустное вспомнилось? – спросил Майкл, увидев, что по ее лицу пробежала тень.– Ничего. Просто позавидовала, что вас ничего не связывает… Полушайте, Майкл, – вдруг спохватилась она, – я ведь даже не знаю, женаты вы или нет! Господи, какая же я глупая! – добавила она едва слышно.– И спрашивать нечего. Ответ вам известен.– У вас нет жены?– До женитьбы дело как-то не доходило, – пожал плечами Майкл. – У меня были серьезные отношения с женщинами, но, к счастью, ни одна из моих приятельниц не настаивала на браке.– Неужели?– Независимые женщины не слишком подходят для семейной жизни…– Но это вас, похоже, не очень огорчает?– Вообще-то, я еще не готов к тому, чтобы обзавестись семьей, – сказал он, осторожно подбирая слова. – Мне приходится много ездить, заниматься исследовательской работой. Я люблю свою работу. Я возвращаюсь домой, чтобы засесть за письменный стол, а писательство требует уединения… Но у меня есть настоящие друзья. Когда мне одиноко, я спешу к ним… Но, признаться, иногда я жалею…– Жалеете о чем? – нетерпеливо спросила Даника.– Жалею о том, что у меня нет жены, нет детей. В моем доме слишком тихо. Бывают минуты, когда я думаю, что отдал бы все на свете, только бы у меня была семья. Моя семья!.. Я мечтаю о жене, с которой можно было бы поговорить обо всем, открыть ей свою душу. Мечтаю о ребятишках – шумных, озорных, но таких любимых…Майкл поднял глаза на Данику.Она не отрываясь смотрела на него, пытаясь улыбнуться. Ей было не по себе. Он говорил о том, о чем всегда мечтала она сама, и это ее испугало.– Теперь понимаю, почему вы писатель, – наконец промолвила она. – Вы умеете передать то, что чувствуете…– Так-то оно так, но иногда я сомневаюсь, что это у меня хорошо получается. Не знаю, может быть, я недостоин иметь семью? По крайней мере, если я хочу иметь детей, то для начала мне следовало бы взять на себя определенные обязательства…Даника подумала, что о том же самом она часто говорила с Блейком и с матерью. Но Майкл казался много моложе Блейка, взъерошенные волосы делали его похожим на мальчишку. Он был таким живым, таким непосредственным, а Блейк всегда обдумывал каждое свое слово, казалось, он задумывается, прежде чем сделать каждый свой шаг.– В жизни не так все просто. Вы это сами говорили. Вам нравится чувствовать свою свободу, нравится путешествовать, писать… – Она помолчала. – Потом наступает время выбора и принятия решений. Но это не значит, что у нас не остается заветных желаний…Майкл понимал, что она говорит и о себе. В ее голосе и взгляде сквозила та же печаль, которую он заметил, когда впервые увидел ее у моря.– А у вас они есть? – спросил он.– Что?– Заветные желания.– Я такая же, как все: иногда мне тоже кажется, что все плохо. И все же у меня есть то, чего нет у многих других людей.Но ему куда больше хотелось расспросить Данику о ее заветных желаниях.В этот момент подошла официантка и принесла их заказ. Чтобы увести Данику от грустных мыслей, Майкл завел разговор о Кеннебанкпорте. Однако позже, уже в супермаркете, он снова вернулся к прерванному разговору.– Ну так как же, Даника, – начал он, – чем вы можете похвастаться?– Вот я взяла несколько пачек чая, пару десятков яиц, четыре апельсина…– Нет, я не о том, – прервал он. – Что в тележке, я и сам вижу.Они неторопливо продвигались между стеллажами с товарами. Майкл катил тележку, а Даника шла рядом.– Когда мы сидели в закусочной, – напомнил Майкл, – вы заговорили о том, что у вас есть то, чего нет у других людей. Расскажите. Это интересно.Даника взяла с полки рулон бумажных полотенец и положила в тележку.– Ничего особенного, – сказала она. – Все, как у всех, только немножко лучше.– Хороший дом? – спросил он. – Вы это имеете в виду?– Ну, хотя бы.– Нет, я не об этом, – проворчал он. – Расскажите мне о Бостоне.Она протяжно вздохнула и взялась за край тележки.– Мы живем на Бикон-хилл.– У вас свой особняк?– Да, трехэтажный. Перед домом чудесный сад, а за домом дворик, общий с соседями.– Я был в одном таком доме. Ничего себе домик. С кухней, гостиной…– Да-да, это на втором этаже. Спальни – на третьем, а общие комнаты внизу.Даника вдруг звонко рассмеялась. Судя по выражению его лица, такая планировка представлялась ему ужасной.– Именно так все у нас и устроено, – продолжала она. – В практическом отношении это наиболее рациональное расположение. Все помещения изолированы, никто никому не мешает.– Ясно, – кивнул он. – И все же, мне кажется, все это довольно неудобно…– Ничего подобного. Все дело в том, что вы, наверное, не жили в таких домах. Большую часть времени мы проводим на первом и втором этажах. Кстати, дом моего отца в Вашингтоне устроен так же. У вас есть собака? – вдруг спросила она.– Простите? – не понял он.– Собака есть у вас? – Даника кивнула на полку с консервами для собак, а потом задумчиво посмотрела на Майкла. – Я почему-то ясно представила, как вы бегаете по берегу с ирландским сеттером.– У меня действительно была собака, – сказал он, сразу помрачнев. – Она умерла в прошлом году.– Простите, мне очень жаль, – вздохнула Даника.– Иногда мне хочется завести нового пса, но я не могу забыть своего Хантера. Он у меня был такой красавец!– Сколько лет он у вас жил?– Девять лет. Я взял его, когда переехал сюда. Для собаки здесь раздолье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116