– наивно спросил император, немного сконфуженный видимым неодобрением своего лакея.– Да, ваше величество, я думаю, что вы напрасно потеряете время, по крайней мере в данную минуту, – откровенно ответил камердинер. – Если вам угодно развлечься, то здесь есть много прекрасных дам, которые вполне вознаградят своего императора за маленькую неудачу. Во дворце теперь находятся госпожа Ремюза, госпожа Люсей…– Пусть эти дамы кокетничают с моим адъютантом, – прервал его Наполеон, делая нетерпеливый жест рукой. – Ну что, все готово? В таком случае возьми свечи и проводи меня. Обед уже, верно, подан и меня давно ждут.Констан был поражен тоном императора. Он украдкой покачал головой и, взяв в руки канделябр, провел Наполеона в соседнюю комнату, где его ждал адъютант.За долгим, тщательно сервированным обедом все обратили внимание на то, что император оставался очень долго за столом. У него была привычка вставать после первого блюда, и потому все были удивлены, что на этот раз он изменил ей. Наоборот, казалось, что он умышленно затягивает обед, задавая бесконечные вопросы обер-гофмаршалу, сидевшему рядом с Алисой. Вопросы адресовались Дюкору, а взгляды императора – его прелестной соседке. Обер-гофмаршал сейчас же понял тактику Наполеона и по мере сил старался помочь ему в этом деле.Все генералы, все приближенные императора были в известной степени его поставщиками. Стоило только Наполеону бросить взгляд желания на какую-нибудь даму, высказать комплимент по ее адресу, как услужливые придворные торопились удовлетворить желание своего властелина. Мужья поощряли своих жен не отказывать императору в его любовных требованиях; влюбленные толкали своих подруг в объятия Наполеона и гордились их изменой; отцы сами приводили дочерей в кабинет императора. Все эти особы высшего общества с аристократическими фамилиями, с громкими именами, приобретенными во время блестящих побед, не стесняясь играли роль сводников и гордились бесчестьем своих жен, сестер, дочерей.Многие обвиняют Наполеона в чрезмерной гордости, в его презрении к людям, которое выражалось во всех его словах и поступках; но разве его люди не заставили его сделаться таким? Видя перед собой коленопреклоненную толпу, трудно не почувствовать себя великим! В течение пятнадцатилетнего действительного могущества Наполеону приходилось встречаться лишь с низко склоненными головами.Видимое удовольствие, которое испытывал император в обществе невесты Анрио, не могло ускользнуть от внимания сидевших за столом. Присутствующие подмигивали друг другу, переглядывались, подталкивали локтями своих соседей, шептались. Только Лефевр, весь поглощенный обязанностями хозяина дома, да счастливый жених не замечали ничего.Зато волнение Наполеона, ясно выражавшееся на его лице, когда Дюрок наклонялся к Алисе, как бы сообщая ей о любви императора, молниеносные пылкие взгляды, которые он бросал Алисе, его смущение, когда он обращался непосредственно к невесте Анрио, уже давно обратили на себя внимание Екатерины Лефевр. Почтенная дама дрожала от нетерпения. Ее ноги выбивали мелкую дробь под столом. Она чувствовала, как кровь приливает к ее лицу и заливает темным румянцем щеки. Ей хотелось встать, бросить своих гостей и с той бесцеремонностью, которую она проявила уже несколько раз, отчитать Наполеона, высказать ему всю неблаговидность его намерений, защитить честь Алисы и сохранить для Анрио сердце его будущей жены. Екатерина Лефевр знала, что следует сказать. Она умела задеть слабую струнку Наполеона, но для этого она должна была подойти к нему, поговорить с ним лицом к лицу, а этикет заставлял ее сидеть на месте, напротив императора. Екатерина Лефевр сердито крошила хлеб и не прикасалась ни к одному из блюд, которые подносили ей.Чтобы дать некоторый выход своему негодованию, герцогиня Данцигская бросала свирепые взгляды на мужа, который, не понимая волнения жены, смотрел недоумевающими глазами.«Что такое я сделал? – думал он с беспокойством. – Неужели я совершил какую-нибудь глупость, сам того не замечая? Но император, по-видимому, не сердится. Наоборот, я его еще никогда не видел в таком веселом настроении. Отчего Катрин смотрит на меня так строго? Верно, что-нибудь да есть; а что – никак не пойму!»Довольный вид императора несколько успокаивал Лефевра, но он все-таки не мог понять, что именно возмущало его жену. Не могло быть сомнения в том, что она взволнована. Маршал хорошо знал свою Катрин. В минуты неудовольствия жены он старался быть как можно тише, как можно незаметнее и покорно ждал, пока разразится гроза и воздух снова очистится.«Что же произошло? – думал маршал. – Обед удался на славу; гости довольны и хвалят все; император весело улыбается! Какой черт испортил Катрин настроение в этот чудный день?»Это беспокойное состояние лишило Лефевра возможности вполне насладиться той радостью, которую он испытывал, принимая у себя императора и читая удовольствие на лице своего высокого гостя.Обед окончился, а бедный маршал так и не догадался, чем вызвана гроза, собравшаяся разразиться над ним.Желая избежать объяснения с женой в присутствии всего общества, Лефевр смешался с толпой придворных, окружавших императора. Наполеон стоял у камина с чашкой горячего кофе, которое ему поднесла Алиса; щеки императора горели, а глаза блестели от удовольствия.Юная невеста прекрасно поняла, какое впечатление она произвела на Наполеона. Обер-гофмаршал Дюрок, в свою очередь, пояснил молодой девушке во время обеда, что означали пламенные взгляды, подавленные вздохи и любезные улыбки императора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80