Ведь я здесь дома, Дидас!
- А я веду самолет. У меня удостоверение в кармане и ответственность
на плечах, и я буду полагаться на мои собственные глаза.
- Только не здесь, - сказала Уна, - не на островах Смещения.
Он пропустил это мимо ушей и стал снижаться по собственному
разумению. Когда наушник разразился предостерегающими восклицаниями, он
его отключил.
- Они лишь сбивают меня с толку, я иду точно на полосу, видишь, Уна?
Аккуратненько на середину полосы, - гордо говорил он.
В действительности самолет опустился в сотне метров от полосы, на
комковатом и каменистом поле. Уна еще успела застопорить двигатель, но все
же самолет от удара развалился, ремни безопасности оборвались и обоих
швырнуло с безжалостной силой.
Вытаскивая Дидаса из-под обломков, Уна кивнула на валявшиеся кругом
части разбитых машин.
- Я думала, ты окажешься умнее своих предшественников.
Дидас продолжал упрямо твердить о своем якобы безукоризненном
пилотировании при посадке:
- Но я же ведь не слепой. Я держал полосу точно по визиру.
- Держал, ну конечно, держал. Вот только от машины твоей остались
теперь одни рожки да ножки.
Уна думала: "Но все-таки он продемонстрировал индивидуальную черту -
упрямство, готовое отстаивать себя не на жизнь, а на смерть. Что ж, будем
собирать свои кости".
- Воздух здесь другой, - с трудом проговорил оглушенный Дидас, когда
она извлекла его из-под руин самолета. - Но я все делал как надо, в этом
меня никто не переубедит.
"Просто непоколебимое упрямство, - подумала она. - Способна ли
реальность излечить его?"
И она мягко сказала:
- Ты еще взглянешь на это иначе, Дидас, можешь мне поверить.
Вдали она заметила автомобиль, которому предстояло доставить их к
зданию навигационной службы. Машина медленно приближалась, и уже можно
было различить на ней красный крест.
То, что прибытие ознаменовалось катастрофой, не слишком потрясло Уну.
Быть может, Дидас теперь поневоле станет благоразумнее и постарается
учитывать атмосферные особенности этого края и даже попытается, глядишь,
приноровиться к ним и научится в конце концов вести себя в новых условиях.
Тем горше было разочарование Уны, когда ей, словно ребенка, пришлось
тащить его за собой, целиком занятого, по-видимому, мыслями о том, как
доказать, что садился он как следовало, строго по правилам. А если что и
не так, то все дело в посадочной полосе.
Уна предприняла попытку объяснить ему те необычные свойства
атмосферы, вследствие которых условия, царившие на островах Троицы, были
совершенно другими и всякая вещь представлялась другой, и не только
по-иному, чем в родной Дидасу метрополии, но другой и в сравнении с самой
собою, раз за разом, все снова и снова, что-то подобное тому, как различие
преломлений света в воздухе и в воде становится заметным лишь на их
границе.
Убедившись в его безнадежном упрямстве, она решила не вести Дидаса к
своим родителям и не знакомить его пока что со своими друзьями. Она не
хотела, чтобы над ним смеялись или же, что казалось ей еще хуже, чтобы
тайком судачили о нем, называя цивилизованным дикарем.
Для начала она доставила его в маленькое, не боящееся ветров бунгало,
обтянутое внутри овечьими шкурами и оборудованное всеми обычными для
Троицких островов удобствами.
Но Дидасу никак не удавалось даже кувшин с питьем научиться брать,
всякий раз он промахивался, а если все-таки случайно и ловил его, то
проливал содержимое.
- Ты должен упражняться, - говорила Уна, - здесь ты его видишь иначе,
чем видел бы у себя дома. Но взять его вполне можно. Вот только браться
надо по-другому. Он на несколько сантиметров в стороне от того места, где
ты его видишь, а значит, и брать нужно рядом, чтобы получилось. Да нет же,
Дидас, не справа, а слева.
- Прошлый раз ты говорила - не слева, а справа.
- Что в прошлый раз было верно, уже не подходит: и ветер успел
перемениться, и свет падает иначе, а потому и преломление, если угодно,
другое, хотя пример с преломлением света в воде и не вполне точен.
- Но если исходить из прежней ситуации, то я брал верно.
- Если из прежней, то да; но сейчас-то какой в этом прок, когда нужно
браться верно, исходя из теперешней.
- Ага, значит, все-таки верно?
- Нет, для сегодня это неверно, ведь ты же видишь, что овечье молоко
растекается по столу.
Она опасалась, ему еще долго не разобраться в том, что световая
ситуация меняется ежедневно и что нужно каждый день по-новому смотреть,
по-новому видеть все предметы.
- Да как по-новому, - в отчаянии вопрошал он, - по каким правилам я
должен каждый день хвататься то рядом справа, то рядом слева? Ты скажи мне
правила, и я их запомню!
Уна терпеливо объясняла:
- Иногда ты целую неделю должен браться справа, но вот расстояние
всякий раз иное, ты должен это чувствовать, должен вчувствоваться, а
правил я никаких сказать не могу.
- Что же это вы, живете здесь на своих островах, да так и не
удосужились составить правила? Понимаешь, я имею в виду, научно
разобраться со всеми этими феноменами.
- Возможно, это еще придет кому-нибудь в голову, - безразлично
сказала Уна, - до сих пор мы обходились без правил. Я очень хорошо
чувствую себя и без них. Разумеется, - добавила она, - я родилась здесь и
мне пришлось уже тогда, когда я еще сосала материнскую грудь, развивать в
себе чувство Смещения; может, я и тыкалась не с той стороны или искала
слишком далеко от груди, но так как не находила там молока, то и выучилась
этой премудрости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19