— Ой-ой! — завизжала дама и всхлипнула. Как всегда в таких случаях, собралась толпа.
— Хулиган, — твердила женщина, тыкая в египтянина пальцем и подбирая свертки. — Он пьян, граждане.
Появился милиционер.
— А ну, дыхни! — вытаскивая записную книжку, грозно сказал он египтянину.
— Он не понимает, — вмешался я, — и за свои поступки не отвечает. Я веду его в больницу.
— Психический? — спросил милиционер. — Буйный? — и опасливо отступил назад.
— Что-то такое похоже. Но не буйный.
— В таком случае следите за ним внимательнее.
— Лосось мой, — хныкала дама. — Такую очередь отстояла!..
— Я за все заплачу, — сказал я. — Не расстраивайтесь. Что с него, с больного, возьмешь. А в магазин нужно с собой сеточку брать. Вот, пожалуйста, вам за масло.
Дама взяла деньги и пошла своей дорогой. Мой египтянин стоял, понурив голову. Что он думал — не знаю. Я взял его под руку и, боясь, чтобы он не получил психического расстройства от чрезмерных впечатлений, хотел повернуть к дому, как вдруг египтянин упал на колени, задрал голову кверху и, обращаясь ко мне, проговорил:
— Господин мой! Земля в твоих руках такая, какой ты ее создал: когда восходишь — все живет, когда скрываешься, все замирает, ибо благодаря тебе люди живут, глядя на твое совершенство.
— Но, но, — я бесцеремонно поднял его за воротник, — не глупи, пошли,
— Артисты, — заметила какая-то старушка, — спектакль разыгрывают.
Дома мой египтянин стал поразительно кроток и послушен. Я усадил его в кресло, однако он бесшумно соскользнул с него, воззрился на меня и заговорил:
— Как многочисленны творенья твои! Ты создал землю по воле своей. Людей, животных, все, что на земле ходит ногами, все, что в воздухе и летает на крыльях.
Я снова усадил его в кресло.
И тут от перенесенного нервного потрясения он стал буквально на моих глазах засыпать. Закачался, засопел. Я отнес его на диван, а сам занялся приготовлением к обучению спящего. Для этого, прежде всего, требовалась полная изоляция от окружающего мира. Любое электромагнитное излучение, даже атмосферные разряды могли помешать мне. Для изоляции у меня были припасены свинцовые листы, и я вставил их в готовые пазы на стенах и потолке. Лишь в двери остались небольшие щели.
Электрическая активность нервных клеток головного мозга проявляется в виде особых волн, колебания которых можно записать-то есть мне необходимо было получить своего рода электроэнцефалограмму. Чтобы расшифровать ее, я поставил на стул автоматический анализатор частот. С его помощью любая кривая на электроэнцефалограмме получает точную цифровую характеристику. Я ее обрабатываю и уже знаю, какие именно волны нужно посылать в мозг спящего. Иными словами, я начинал мысленно его учить.
Я настроился, еще раз проверил исправность аппаратуры и включил ее. Но электроэнцефалограмма прерывалась, ломалась, прыгала и исчезала. Мешали помехи. Откуда бы они? Я вышел в коридор и сразу все понял. У соседей есть радиоприемник, и они регулярно раз в сутки включают его. Выждав минут пять, я постучался к соседям, два раза извинился, и в самой вежливой форме попросил выключить приемник.
— А почему мы, собственно, нашу личную вещь должны выключать? — поинтересовалась тетя Шаша и выразительно посмотрела на дядю Кошу. Тот немедленно до отказа прибавил громкость. Комната содрогалась от громовых звуков симфонии. А уж я-то знаю, как соседи ее терпеть не могут.
— Вы мешаете мне работать. Прошу вас! — крикнул я.
— А вы своим вторжением мешаете нам культурно отдыхать! — прокричала в ответ тетя Шаша.
— Заткните уши ватой! — проорал дядя Коша.
— Да мне не звук, мне работа приемника мешает: он создает электрическое поле.
— Не мешайте нам наслаждаться музыкой! — крикнула соседка и, как бы от восторга, закрыла глаза. — Ах, какая музыка!
— Прелесть! — крикнул дядя Коша и вздрогнул от мощного аккорда.
Не зайди я к соседям, они бы давно выключили приемник. А своей просьбой я вынудил их в течение трех часов «наслаждаться» музыкой. Я едва не стал неврастеником. Но и им пришлось не легче. Я видел, как дядя Коша побежал в аптеку.
Но ничего, через недельку соседи остынут, и мы будем в прежних отношениях. Не раз проверено.
С исчезновением помех я, наконец, получил электроэнцефалограмму «мумии» и, проанализировав ее, надел на голову спящего эластичный обруч с отходящими серебристыми нитями антенн. Усевшись против мыслеизлучателя и отрешившись от всего обыденного, я приступил к обучению.
В коре головного мозга египтянина начали перемещаться очаги возбуждения, образовываться прямые и обратные связи, комплексы рефлексов высших порядков и цепные. Мозг впитывал уйму знаний. За одну ночь фараон получил представление об устройстве нашего общества, о различных сторонах нашей жизни и много других полезных сведений. Особый упор я делал на изучение моего родного языка.
Утром его словно подменили. Он горячо, долго и как-то неумело тряс мне левую руку, а потом воскликнул:
— Великий из великих! Руководитель всего того, чего нет и что есть! Ты руль неба, ты столп земли! Тобой…
— Замолчи! — строго сказал я. — Или ты ничего не понял, чему я тебя во сне учил?
Он прижал руки к груди и воскликнул:
— О, Владыка вечности! Подумать только, какими глупцами были фараоны, считая себя владыками мира. И я среди них, невежа. Стыдно вспомнить, как жесток я был в общении с людьми — стадом бога! А рабы! Я считал ниже своего достоинства даже глядеть на них. Я преклоняюсь перед вами, Фил. Возвысил вас бог перед миллионами людей. Спасибо, что ли?!
— Называй меня на ты, — сказал я и спросил его имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74