Сто им, друг на друга смотрим — чего это на нас нашло?
Это потом мне Татка сказала, что она Стояна так убеждала. Смо-де-ли-ро-ва-ла э-мо-ци-о-наль-ный фон, чтобы привлечь волколаков. На верное, этим и убедила, потому что вместо обычной загонной охоты решил он устроить охоту «на подсадную утку». И этой самой уткой должна была стать Тата. Ну, не одна, конечно. С ней сам Стоян пошел, Сом еще и Мошка — этот из клана порубежных селян, прирожденный воин и охотник. Я и Рысь тоже просились, но нас оставили с десятком Рыся чуть позади, в резерве, значит, и чтоб тыл прикрывать.
Мы с Рысем извелись, особенно когда сигнал от загонной группы услышали. Вообще-то все были в напряжении. Все знают, что такое волколак, и только дурак был бы беспечным на нашем месте. Но мы-то еще и из-за Татки переживали. Вот тогда я и убедился окончательно, что Рысю Татка очень даже небезразлична. А что? В Татку только слепой бы не влюбился, это я не только как брат говорю. А Рысь мне друг первейший. Так что я бы совсем не против был, если бы мы с ним еще и породнились. Однако Татка что-то никого пока не выделила среди всех. Надо будет завести с ней такие речи, когда с делами управимся.
Тут с ихней стороны условный свист. Значит, волколаки уже там! Мы уже готовы были сорваться, но приказ был — ждать условного сигнала. Мы от нетерпения в седлах извертелись. И хорошо, что так. Иначе могли бы и не увидеть пару волколаков, они от Быстрой мчались стороной мимо нас, к передней группе! Чудо, что кто-то их заметил. Рысь крикнул выпью, чтобы Стояна предупредить, и мы кинулись вдогон за оборотнями.
Мы опоздали совсем немного. Первого оборотня Тата молнией сшибла, а второй — раненый — убежал. Ребята за ним в погоню, а я с Таткой и Стояном остался. Стоян ногу подвернул, у него коня волколак загрыз. Ну, это все ерунда, в общем-то. Я уж и тому был рад, что с моей драгоценной сестрицей ничего не случилось. Все-таки охота — не женское дело. Я только тогда понял, что зря так рисковал и Татку на охоту вытащил, когда ее от вида умирающих волколаков наизнанку вывернуло. Да тут хоть кому жутко станет, когда издыхающий зверь в человека оборачиваться начнет.
Мужики Тату жалели. У нас, полесичей. не принято, чтобы женщины в мужских делах — охоте да войне — участвовали. Хотя и запрета на это нет. Вот у степичей — да, там женщина совсем никакой воли не имеет, ее даже продать Можно, как скот какой. Там женщины только по дому работают да детей рожают, хуже рабов. У горичей и поморян женщины наравне с мужиками и на охоте, и на войне. Только у горичей, я слышал, женщина все равно права голоса не имеет, хотя и не может быть продана. А у поморичей, наоборот, женщины главнее мужчин. Там правит Мать рода, без ее повеления никакие дела не делаются. У поморичей даже кораблями и войсками бабы наравне с мужиками командовать могут.
Ну а у нас такое хотя и возможно, но считанные разы было. Так что Татка в своих «джинцах» и с таким равнодушием к знакам внимания со стороны мужиков казалась немного стран ной. Как она сама говорила — ано-маль-ной. А сейчас мы смотрели на ее мучения, и понятно становилось, что она самая какая ни на есть нормальная. Просто в такие условия ее судьба поставила. Понимали мы и то, как ей трудно в этих условиях, сколько ей сил надо, чтобы достойно выглядеть и виду не подать, как это тяжело. И стыдно нам было, что слабой женщине, девчонке совсем, приходится делать наши мужские дела. Что мы не можем ее защитить, наоборот, она нас уже не раз спасала. И каждый свою жизнь не пожалел бы отдать, чтобы Татке сейчас не приходилось корчиться от вида крови и вываленных кишок.
Потом мы разделились на группы: кто поехал дозором, кто на заставу, кто вслед погоне за оборотнем. Конечно, Татка и я были в послед ней. Ехали мы по следам погони в сторону Быстрой. Потом встретили возвращающихся воинов, все без приключений. Приключения начались чуть позже, когда мы только-только собрались сделать привал.
Первой беду почуяла, конечно, Тата. Она и предупредила, а не то устроились бы на привал в последний раз. Потом мы и сами услышали странный шум, а вскоре и увидели! Не приведи Великие Кедры увидеть такое еще раз. Лес — кусты, травы, деревья — будто проваливался под землю. Вот как змея ползет, так к нам ползло нечто, а после него оставалась голая полоса земли. А звук был такой, будто земля стонет от невиданного надругательства над ней. Мы опомнились и дали деру, а кто бы не перепугался от такой жути? Никто никогда не слышал про ходячее бучило, чтоб его из земли вспучило.
Мы мчались по лесу и понимали, что за нами след в след торопится смерть. И что спасения нам нет. Вот загоним лошадей, и конец! Тут Татка крикнула, что надо к кедрам скакать. Мы недавно проезжали мимо пригорка, где кедры стоят. Татка еще с ними поздоровалась, и они ей, вот клянусь, ответили — ветками качнули, хоть и ветра не было. Мы и поскакали к тому пригорку, благо не очень далеко было. Под кедрами мы остановились, а куда нам теперь торопиться? Кони уже на пределе, мы их еще немного под кедрами поводили, чтобы не запалить сразу же. А бучило ни на шаг ведь не отстало.
Так вот и не отставало, а тут как налетело на что. Видимо, кедры бучилу не по зубам. А может, все кедры Великим-то детки, вот они их и защищают? Короче, опять нас Татка спасла от смерти. Успокоились мы, отдышались и стали думать: а что же дальше-то? Сколько мы тут просидим? И как же нам эту тварь одолеть? Я сел рядом с сестрицей. Сидим, молчим, Тата задремала вроде. Вдруг как подскочит, я аж вздрогнул — неужто опять беда какая! А у Татки глаза сверкают, прямо подскакивает на месте, кричит нам, мол, колья осиновые есть — нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68