— Доброе утро, — весело поздоровалась я с человечком.
Он быстро обернулся, и я увидела, что это вовсе не человечек. Представьте ежика размером с бо-о-ольшого кота, у которого вместо колючек очень густая лохматая шерсть, наденьте на него красные штанишки и получите то, что предстало передо мной.
— Проснулась? — ворчливо поинтересовалось существо, уставившись на меня глазами-бусинками.
— Ага! А ты кто? — спросила я, улыбаясь. Больно уж оно было забавное.
— Домовые мы! — Существо приосанилось. — Домовых, что ли, не видела?
— Не-а. Я думала, домовые только в сказках. А ты такой симпатичный! А как тебя зовут?
— Яськой. А ты правда из чужого мира? Я слышал, как Стоян Нане говорил.
— Правда. Меня Великие Кедры к людям послали, когда меня из своего мира сюда забросило. А кто такая Нана?
— Нана — это хозяйка. Она тоже из древних, как и я. Скоро придет, она мне велела завтраком тебя накормить, как проснешься.
И Яська шустро забегал по лавке, доставая откуда-то мисочки, горшочки и таская все это на стол.
— Яся, мне сначала умыться надо, одеться, и вообще где у вас туалет?
— Туа… чего? — Яська помигал бусинками, но сообразил: — А! В сенцах, налево дверца.
И пошла я искать «налево дверцу». Нашла! Нет, я здесь точно сбрендю! Если уже не сбрендила — в этой типично старорусской избе был оборудован наисовременнейший биотуалет. Только не фаянсовый и не пластмассовый, а (ой, держите меня семеро!) из белого мрамора! И тут же обычный жестяной рукомойник с пипочкой и полотенце из выбеленного холста на деревянном гвозде. Мама дорогая, ну куда же я все-таки попала?!
А в избе уже стол накрыт, и аромат такой, что собственной слюной подавиться можно. И то сказать, когда же я последний-то раз по-человечески ела? Я пригласила с собой за стол Яську, чем необыкновенно ему угодила. Он прямо весь засветился от удовольствия. Поста вил себе блюдечко с молоком, степенно и аккуратно макал в него кусочком хлеба, неторопливо жевал и вел со мной задушевную беседу. Яська оказался еще тот болтун, без умолку рассказывал мне о своем житье-бытье, все местные слухи и сплетни, без конца сетовал на скуку и одиночество и заранее уговаривался со мной о наших будущих беседах. Слушать его было и забавно, и полезно. И я охотно соглашалась на будущие беседы.
Так благодаря Яське я узнала, что это поселение — пограничная застава. Раньше здесь стояла только их с Наной изба. Но лет сто назад сюда пришла полусотня воинов, и основали они тут заставу, потому что здесь проходит единственная прямохожая дорога в Град Стольный. Град — это столица полесичей. А полесичи — народ, который живет в лесах или Полесовье. И эта застава самая крайняя к западу и югу. Южнее на два-три дня пути начинается совсем уж безлесая равнина, где живут степичи. Оттуда четыре раза в год приходит большой караван торговцев, которые идут торговать в Град. А через месяц направляется караван в обратную сторону. А еще каждые два месяца здесь появляется обоз с припасами из Стольного Града. А больше никого и никогда не бывает.
Где-то на юго-западе от заставы находится Заповедный лес, а что за лесом, не знает даже он — Яська, и Нана тоже не знает. Потому что туда зверь не прорыскивает и птица не пролетывает, потому что дальше на западе только мрак и ужас. И откуда-то оттуда время от времени приходят корявни и бучила, которые всех заглатывают, и разные прочие ужастики, с коими порядочной нелюди, вот такому как он, Яська, например, тоже лучше не встречаться. Потому как ничего хорошего от такой встречи ждать нечего.
Беседа наша была в самом разгаре, когда дверь открылась и в избу вошли Стоян и хозяйка дома — старушка, один в один — Баба-яга. Яську как смело, куда только делся — я и не заметила. У Стояна вид был слегка обалделый, да и у бабки не лучше.
— Это кто с тобой чаи распивал? — Стоян едва заикаться не начал.
— Домовой, — с самым невинным видом сообщила я. И, заметив, как бабка принахмурилась, поспешила добавить, выгораживая Яську: — Он такой милый и скромный, еле уговорила его разделить со мной трапезу. Спасибо ему за милую беседу, а то я бы так скучала, пока вас не было. И вам огромное спасибо, все было так вкусно! — Я пела дифирамбы, откровенно наслаждаясь замешательством Стояна.
Бабке мои хитрости шиты белыми нитками, по глазам вижу, но похвалы все же приятны. Она усмехнулась, сверкнула на меня, на удивление, молодыми и ясными глазами и сказала:
— Проходи, командир, к столу. Чай будем пить. Знакомиться будем.
И засновала возле печи, засуетилась. Не успел Стоян к столу подойти, а там уж вместо мисок и горшочков с кашами и тушеными овощами — моим завтраком, — стоят туесочки с медом и вареньями, блюдо с шаньгами и ведерный самовар с ароматным «фиточаем». Я и не заметила, откуда самовар-то взялся. Чудеса!
И сели мы пить чай. Пили степенно, не торопясь. Чай, кстати, вкусный. Я откровенно рассматривала хозяев. Бабка росточком невелика, сухонькая и сгорбленная. Волосы убраны под опрятный беленький платок, и сама она вся чистенькая и опрятненькая, в остальном же тють-в-тють — Баба-яга. На сморщенном, как печеное яблоко, коричневом лице крючковатый шнобель и умные проницательные глаза. Недостаток зубов компенсируется их размером. А в общем вполне привлекательная старушка, если особо не приглядываться.
Стоян — мужчина лет пятидесяти, может, чуть меньше. Внешность ничем не примечательная: русоволосый, сероглазый, среднего роста, кряжистый такой и, видимо, силы немалой. Лицо портил шрам, что тянулся наискось от виска до подбородка и скрывался в аккурат ной светлой бородке, круто тронутой проседью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68