- Сегодня а угрозыске я понял, как плохо здесь относятся к немцам.
Господин Кунц обещал оставить мне свою мастерскую, чтобы я стал ее
фиктивным владельцем. Я думал, что у меня здесь будет больше перспектив,
чем на родине. Но мне теперь ясно, мастерскую конфискуют. И я буду
вынужден пойти на завод простым рабочим. А я предпочитаю быть солдатом на
родине, чем рабочим здесь.
- Вот теперь я слышу голос немецкой крови! - одобрительно закивал
головой Функ.
Вечером, когда Вайс, вымыв машину, протирал стекла замшевым лоскутом,
в гараже неожиданно появился Функ (раньше он туда никогда не приходил) и
спросил:
- Ты собираешься сегодня к сыну Шварцкопфа, чтобы выразить ему
соболезнование?
- Его отец всегда хорошо ко мне относился.
- Это я знаю, - сердито сказал Функ, - но не могу понять, почему.
- Я всегда аккуратно выполнял его заказы.
- И еще?
- Я помогал ему в свободное время, ведь он был изобретатель.
- А над чем он рааботал?
- К сожалению, я недостаточно образован, чтобы понимать, над чем он
работал.
- Да, глупая у тебя голова, - изрек Функ. Понизил голос, сказал
твердо и веско: - А теперь слушай. Если ты решил уехать на родину, то это
вовсе не означает, что ты уедешь туда, потому что мы этого еще не решили.
Но мы решим, чтобы ты туда уехал, если уедет Генрих Шварцкопф. А чтобы он
уехал, ему надо знать, что так же собирался поступить его отец.
- А разве он этого не знает?
- До последнего дня не знал. Он не знал, что недавно Рудольф прислал
мне письмо... Ты скажешь Генриху, что у меня есть такое письмо.
- А может, лучше просто показать письмо Генриху, ведь он всегда делал
то, чего хотел его отец.
Функ поморщился, но тут же, смягчаясь, сказал:
- Я тебе доверяю, Иоганн, доверяю, как своему сыну. Это письмо у меня
пропало. И я думаю, его похитили агенты НКВД. И это они убили Рудольфа
Шварцкопфа. Он им был нужен как крупный инженер, понимающий толк в технике
военной связи. И когда они узнали, что Шварцкопф собирается уехать, убили
его. - И произнес высокопарно: - Теперь наш долг - вернуть родине сына
Шварцкопфа, дядя которого сейчас большой человек в Германии. Он мечтал
прижать к сердцу брата и племянника, и я обещал ему, что по возвращении в
Германию Шварцкопфы будут в исключительно привилегированном положении по
сравнению со всеми нами. - Спросил: - Ты все понял?
- Да, я скажу Генриху, что буду самым преданным ему человеком, если
он согласится в ближайшие дни уехать.
- Это так, но и мне ты тоже кое-чем обязан, - напомнил Функ. - Без
моего согласия тебе не выбраться отсюда.

Даже лучший специалист не смог придать умиротворенного выражения
искаженному ужасом лицу Рудольфа Шварцкопфа, - в гробу его прикрыли
крепом.
Немцы, жившие в Риге, недолюбливали Шварцкопфа за высокомерие,
проявляемое к влиятельным соотечественникам, и за слишком демонстративное
уважение к профессору Гольдблату.
Дружить с евреем, пусть даже он гений, - ведь это вызов обществу!
Ходили слухи, будто бы Шварцкопф потребовал от сына, чтобы тот просил
руки дочери профессора Гольдблата. Правда, поговаривали также, что если
соединить работу Гольдблата - ученого-теоретика - с энергичной
деятельностью Шварцкопфа в области техники, то это сулит такие патенты,
приобретением которых могут заинтересоваться даже великие державы.
Высокий, статный, со строгим лицом и с надменными манерами, Рудольф
Шварцкопф сумел создать себе репутацию волевой, решительной натуры, но, в
сущности, был человеком крайне неуравновешенным, мнительным и болезненно
самолюбивым.
Нежелание Шварцкопфа переселяться в Германию объяснялось главным
образом тем, что у него там был младший брат, которого он не без основания
считал бездарным, тупым пруссаком. Прижитый отцом от горничной еще при
жизни жены и впоследствии усыновленный, он теперь стал крупной фигурой в
гитлеровском рейхе. И он, несомненно, воспользуется своим положением,
чтобы по-своему отомстить старшему брату за его брезгливо-высокомерное
отношение к себе: будет оказывать ему снисходительное покровительство,
требуя взамен почтительности к своей матери, бывшей горничной Анни, а ныне
вдовствующей госпоже фон Шварцкопф.
Рудольф Шварцкопф знал почти все, что имело отношение к радиотехнике,
и почти ничего не знал в других областях человеческой мысли.
К фашизму он относился терпимо, считая, что фашизм выражает слепое
отчаяние нации, униженной военным поражением. И победы, которые одержала
сейчас Германия в Европе, он объяснял тем, что народы поверженных
государств обладают нормальным человеческим мышлением, чуждым идеям
исступленной жертвенности во имя мирового господства или любви к
отечеству.
Брат Рудольфа, штурмбанфюрер Вилли Шварцкопф, неоднократно писал
крейслейтеру Функу, что теперь, когда Латвия стала социалистической,
дальнейшее пребывание там Рудольфа может повредить его, Вилли, партийной
карьере, и требовал от крейслейтера принятия решительных мер.
Незадолго до убийства Рудольфа Шварцкопфа продседатель Совнаркома
Латвии посетил инженера и спросил, как тот отнесется к выдвижению его
кандидатуры на пост директора научно-исследовательского института.
Шварцкопф сказал, что подумает.
В тот же день к нему без предупреждения явился крейслейтер Функ и с
возмущением заявил, что немецкие круги в Риге считают поведение Шварцкопфа
предательским по отношению к национальным интересар рейха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56