И вообще, с каких пор ты жалеешь потенциального врага?
– Семеныч, ты все-таки прирожденный диверсант, – вздохнул Евстигнеев. – Взять хотя бы твои эксперименты по внедрению в мозги телевизионной антенны. С одной стороны, конечно, удобно, а с другой – это же садизм!
Шлоссер внимательно посмотрел на приятеля:
– Надо тобой, Евстигнеев, вплотную заняться. Давненько я тебя не тестировал. Что-то у тебя с мозгами. Может, левое полушарие временно обесточить?
– Я тебе обесточу, кустарь-одиночка! – испугался Евстигнеев. – Лучше глянь: вон, кажется, летят!
Действительно, со стороны леса медленно приближалась летающая тарелка. Правда, двигалась она как-то странно: рыскала из стороны в сторону, а временами крутилась на месте. Какое-то время даже катилась на ребре, как колесо, потом перевернулась через голову и. оказавшись над домом, принялась мотаться из стороны в сторону, как маятник. При этом амплитуда колебаний все уменьшалась, а частота их – увеличивалсь. Вскоре вместо четких контуров тарелки возникло размытое светящееся пятно.
Где-то в отдалении послышались восторженные крики, и надтреснутый бас произнес:
– Ну дает механик! Во виртуоз!
– Ввинтил небось пару стаканов, вот и закрутило, – откликнулся грудной женский голос.
– Люська-насос, – автоматически сказал Евстигнеев.
– Сам знаю, – нахмурился Шлоссер. – Болтает черт-те что! Надо ей оба полушария обесточить.
– А чем она думать будет? – возразил Евстигнеев.
– Не волнуйся, – сказал Шлоссер, – другими полушариями!
– Тогда понятно, – кивнул Евстигнеев, – это место у нее будь здоров!
– Вот именно. Когда она начинает мозгами шевелить, тогда и получается всякая чепуха. Но как этих дебилов на землю посадить?
– А чего тут думать? – удивился Евстигнеев. – Накинуть на тарелку сеть, да и притянуть.
– Нету у меня сети! – в сердцах крикнул Шлоссер. – Я тебе не рыболовецкая артель! – Семеныч в волнении забегал по двору. – Что делать, что делать?!
Евстигнеев ненадолго задумался и предложил вместо сети использовать свой гамак. Тот самый, который катапульта.
– Гамак у меня у самого есть, – рявкнул Шлоссер, – как я тебе… – Тут его взгляд упал на Гаврилу.
Инопланетянин вытянулся в стручок и доложил:
– Я есть Гаврила! Машина доставай, сахарок получай!
– Обкормлю! – пообещал Шлоссер.
Дрожа от вожделения, Гаврила ринулся в кладовку. Через минуту он вернулся.
– Расстилай! – крикнул Шлоссер.
– Это что, гамак? – удивился Евстигнеев, глядя на здоровенную мелкоячеистую сеть.
– А что же, по-твоему? – возмутился Шлоссер. – Не загружай мозги, лучше помогай! Взяться за концы!
– Есть взяться за концы! – ответил Гаврила.
– Накинуть гамак на тарелку!
– Есть! – посланная рукой инопланетянина сеть взвилась в воздух, и через секунду летающая тарелка забилась в ней, как пойманная рыбешка.
– При-тянуть! – скомандовал Семеныч, хватаясь за концы, но его усилий не потребовалось.
– Яволь! – сказал Гаврила, и пойманная тарелка, потрепыхавшись, опустилась на землю.
Шлоссер подбежал и рванул на себя дверцу. Из летающей тарелки вывалились сначала Эдик, а затем Антуан. Кот развалился на груди братка и дурным голосом тянул:
– Бе-эз тебе мене любимай мяу, земляу малау, как остроу!
Эдик лежал, вытаращив глаза и развалив челюсть в счастливой улыбке, не обращая внимания на то, что кончик кошачьего хвоста залез ему в рот.
– Тоже мне, Филипп Киркоров! – облегченно произнес Шлоссер. – Ну что? Затаскиваем обоих домой? Смотри, как укачало!
Ни Евстигнеев, ни Шлоссер не ожидали такой бурной реакции на эти слова. Услышав, что его хотят-таки затащить в дом главного механика, Эдик мгновенно пришел в себя, вскочил, еще раз наступил Антуану на хвост и с громким криком: «Не-эт!» – ринулся в сторону забора, который преодолел по всем правилам высококлассных легкоатлетов: выгнув спинку и подобрав ноги.
Приземлившись на той стороне прямо на руки многоопытной Люське-насос, он крепко поцеловал ее и бросился бежать.
– Это ка-ак понимать?! – прорычал свирепый мужской голос.– Это как понимать-мать-мать-мать…
– Невиноватая я, – томно отозвалась Люська. – Он сам пришел!
Дальше уже ничего не было слышно, кроме сплошных вздохов и восклицаний, перемежаемых сочными шлепками.
Шлоссер посмотрел на Антуана. Бедный кот сидел на земле и с грустью рассматривал оттоптанный хвост.
– Ладно, – сказал Евстигнеев, – на сегодня достаточно. Не пора ли спать?
– Пожалуй! – чуть подумав, согласился Шлоссер. – Суетливый выдался день!..
Эдик мчался, ориентируясь в запутанных переулках не только страхом, но и стойким запахом селедочных голов.
– «Динамо» бежит? – спросил его чей-то знакомый голос.
Эдик обернулся и увидел проклятущих домовых.
– Бежит! – выпалил он, ускоряя темп, но домовые не отставали.
– Ты не забыл?
– Не забыл! – крикнул. Эдик, с трудом шевеля языком.
– Сто тонн баксов! Сроку три дня! Иначе – проценты!
– Ух-ух! Пых-пых! Уф-уф! – только и мог сказать Эдик.
– Эх, поднажми! – крикнул Шмыга.
– Темп! Темп! – посоветовал Барыга, заходя справа. – Браток, ты не укладываешься в график!
Из последних сил, пыхтя как паровоз, Эдик взвинтил темп и через минуту свалился без чувств возле Маланьиной калитки.
Очнулся он от оглушительного петушиного крика. Солнце еще не взошло, но было светло. Эдик сидел, прислонившись спиной к поленнице.
– Ку-ка-ре-ку! – снова взревел над самым его ухом петух.
Что-то больно треснуло Эдика по ушам и тем самым окончательно привело в чувство. Эдик встал и, чувствуя на голове непривычную тяжесть, поежился. Он хотел было провести рукой по затылку, но передумал, потому что как раз в это время держался за колья забора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86