— миролюбиво согласилась бабуля Дара, немножко придя в себя. — Ласточка, ты кто? Дочка Сюнневе?
Рыжие косы отрицательно взметнулись.
— Нэт-т. Я — Сюнневе.
— Ничего не понимаю! — простонала тетка Ида, хватаясь за и без того гудящую голову.
Сюнневе пытается разобраться
Я тоже ничего не понимала, но чувствовала что мне надо хорошенько подумать, чтобы во всем разобраться. Сразу вспомнилась мама. Она обычно гладила меня по голове и говорила: «Сюнни, стоп-кранчик, умоляю тебя, когда думаешь, не будь похожей на папу!»
Откуда столько незнакомых людей? И почему в прихожей стоит эта странная скульптурная группа? Она… она похожа на то, что стоит в парке. Как это называется? «Тракторист и доярка-ударница», кажется. Как они могли перетащить это в дом? И главное, когда? Я же вышла только на пять минут…
Или на десять? Я потерла виски. Что произошло? Последнее, что я помнила, — вопли маленькой Розочки из детской. «Колбаса — для-ань! Мамася, — голшок!!!» У девочки хороший аппетит, но чересчур нервный желудок. Веселая старушка с торчащими седыми кудряшками говорит, что она — тетя Дара. Правда, не очень уверенно. Здесь, кажется, все не совсем уверены в том, кто они и как их вообще зовут.
По-моему, здесь было примерно то, что папа называл посиделками. С утра собирались мужчины с соседних хуторов, часов до трех все здоровались, рассаживались вокруг стола. Мама пекла калекукко (оно готовится шесть часов, через четыре мама начинала читать над калекукко особые заклинания по-русски, которые здесь все часто произносят к месту и не к месту). Мужчины ждали калекукко, курили трубки, говорили о погоде: «Юсси, ветер будет, да-а?» — «Нэт». — «А-а».. После контрабандной водки все оживлялись, начинали активно общаться: «Юсси, ветер будет, да-а?» — «Нэ думаю». — «А-а, я тоже!» Наутро папочка с трудом вспоминал, как его зовут, выглядывал в окно и спрашивал маму: «Анта, ветер будет, да-а?»
Здесь было что-то похожее. Маленькая полненькая тетенька, старательно державшаяся за стену, кажется, позабыла все слова, кроме:
— Ничего не понимаю!
Ей вторила ухватившаяся за косяк изящная, но очень худая дама с пышной шевелюрой необычного синеватого оттенка (совсем как выходные пимы у папочки!):
— Что происходит?! Когда же из меня выйдет эта мерзкая текила?!
— Ро-oзa!! — застонала третья женщина, в халатике с мимозами и с кусочком колбасы в рыжих волосах. — Меня тошнит от твоего натурализма!
— Тебя тошнит от кальмаров! — старательно выговорила синеволосая. — Говорила тебе, они какие-то подозрительные, все в трупных пятнах…
— Это не пятна, это сорт такой! — Чернобыльский, что ли? — От хриплого смешка на кухне что-то упало, а странная сморщенная не то собака, не то свинья напустила лужу на коврик.
И началось! Я уже поняла, что попала не туда, и хотела тихо уйти, но дверь прочно заблокировала худенькая девушка, та самая, что открыла мне дверь. Она стояла, раскрыв рот и вцепившись рукой в дояркины пальцы. По-моему, она чему-та очень удивилась…
— Жу-упик! Ну не здесь!!!
— А где? В туалете баба Лета, дверь Мишка мослами прикрывает…
— Жулик! Фу! Мерзкое животное, тебе не стыдно?
Бедная собака заметалась по узкому коридору, не зная, как скрыть следы своего преступления. Наконец она явственно побагровела и прикрыла лужу собственным задом.
— Убирать кто будет? Пушкин?!
— Не кощунствуй!
— Постойте, сейчас это не важно!..
— Это сейчас не важно, а через полчаса вонять начнет и будет ой как важной
— А ты не нюхай!
— У меня аллергия на собачью мочу!
— Откуда? Ты ж никого, кроме вороны, не держала!
— Зато моя ворона держала всю местную помойку!
— МОЛЧАТЬ! Розка, — марш в комнату! Иоанна, — дай мне тряпку! Ираида, — брось стену, не то уронишь! Летка, если через пять секунд не вылезешь из туалета, я тебя там замурую! Нюша, Хрюша, Миша, — принесите вашей тетке Розе дезодорант, иначе от ее воплей мы сойдем с ума, а дом рухнет! Жупик, — подумай о своем поведении! А ты, деточка, кем бы ты ни была, иди в гостиную, поешь чего-нибудь, пока мы не решим, что с тобой делать!
Из туалета слышалось бодрое:
— Капуста и огурец в желудке не жилец! Ты его в роток, а он… уже возле порток!!!
Машинально, подчиняясь властному окрику, я побрела в гостиную. То есть в ту комнату, что еще… десять минут назад?.. была зародышем гостиной с проломами в стенах.
Проломов больше не было. И мебели прибавилось… И обои новые — в вербочку. И какие-то странные предметы повсюду. Вот это что за здоровенный кусок мрамора на подставке? «Кусок колонны. Сперто Розкой из Парфенона». Расписные тарелочки на стенах. Толстый амурчик с диким целлюлитом на ляжках оседлал настольную лампу. Причинное место амурчику стыдливо прикрывала кружевная салфетка.
Посреди комнаты стоял длинный стол, заваленный едой и различными магическими предметами. Хрустальный шар и миска с винегретом, разноцветные свечи, видимо за неимением нормального подсвечника, торчали из самых неожиданных его заменителей: взбитых сливок, крынки со сметаной, тарелки с тертым хреном… Из опрокинутой, оббитой и поцарапанной эмалированной кастрюли на скатерть пролилось какое-то варево, по запаху, и консистенции похожее на зелье, наводящее дурные чары. Мамочка называла его зельем Опупения и категорически запрещала добавлять туда белую полынь, что, судя по запаху, все же было сделано.
Карты Таро, аккуратно прикрытые салфеткой, лежали в корзинке с нарезанным хлебом. Да уж, никакая ведьма не бросит Таро как попало, даже если у нее в глазах мелькают елочки, а ноги сами просятся сбацать на столе летку-енку с выходом.
Я взяла Таро в руки. Что за странная колода?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105