Илья выхватил из сумки огниво, взвел кремень. Рубин ярко светил алым цветом. Богатырь наставил огниво на лавину всадников и высек искру. Из огнива вылетела огромная, величиной с большое блюдо, белая искра. Она быстро увеличивалась в размерах и превратилась в ослепительно яркий желто-красный огненный шар размером почти со слона. Гигантский шар врезался в передние ряды всадников и взорвался с такой силой, что даже богатырский конь не выдержал испепеляющей жары и поспешил отскочить еще дальше. Огонь бежал по рядам адского легиона, пожирая зеленых всадников и черных лошадей.
Лопалась змеиная кожа, кипела и испарялась в пламени зеленая кровь. Словно это море огня гуляло в густых зарослях сухого камыша.
Очень скоро огонь охватил все войско фараона и, пробежав еще небольшое расстояние по голой земле, остановился.
— Тебя надо перевязать и смазать раны целебной мазью. — Илья помог Матвею слезть с коня.
— Ничего, руки-ноги целы, сам справлюсь, — морщась от боли, Матвей распластался на земле.
Илья посмотрел на пылающее поле боя и вздохнул.
— Эх, если кто из наших там в живых остался, все в огне погибнут! А по-другому я этих тварей не мог остановить.
Внезапно пламя почти везде угасло, только в нескольких местах догорали останки змеиных всадников.
На месте битвы от сожженных врагов не осталось и следа, пламя полностью испепелило всадников и коней. На черной обугленной земле лежали тела рыцарей и богатырей. Непостижимым образом пламя не тронуло их. Илья поспешил к боевым товарищам. Матвей с большим трудом поднялся и, шатаясь, также пошел к месту сражения. Муромец остановил коня недалеко от Торна и спрыгнул на землю. Великан был еще жив, он зажимал рукой кровоточащую рану на груди. Но кровь текла из этой и множества других ран.
— Торн! Я перевяжу тебя. У меня с собой есть целебная мазь.
— Нет, Илья, — каждое слово давалось Торну с огромной болью. — У меня пробито сердце, ничего не поможет… Я скоро умру… Я счастлив, что сражался вместе с тобой.
Комок подкатил к горлу Муромца, срывающимся голосом он произнес:
— Я горжусь, что ты был вождем нашего отряда.
— Мы победили их?
— Да, войска фараона больше не существует. Эта же участь ожидает и самого Ранзеса. Клянусь!
— Я знаю, Илья. Ты сделаешь это. Мы могли бы с тобой еще славно повоевать. Не придется…
Торн выдохнул из себя последние слова:
— И придет день. И придет час.
Торн умер.
На тело Торна падали слезы, Илья тихо плакал. На короткое время богатырь стал словно маленьким беззащитным мальчишкой, только что навсегда потерявшим лучших друзей.
— Они мертвы… Они все мертвы… — бормотал Матвей, который брел по полю в поисках живых товарищей по оружию. — Погибли не от огня. Порублены клинками всадников фараона.
Смерть каждого воина опускалась непомерной тяжестью на плечи Матвея. Все трудней и трудней давался ему очередной шаг. Возле тела могучего Торна колени подломились, и Матвей рухнул на землю:
— Я не смогу с этим жить! — Пальцы Матвея, ломая ногти, впились в землю. — Я виноват. Если бы выстрел из огнива был в самом начале сражения, все могло быть по-иному. Они были бы сейчас живы… Живы!!!
— Огонь уничтожил то, что в силах был уничтожить. Часть змеиной армии все равно бы осталась, и нам пришлось бы сражаться. — Илья смотрел на друга чуть припухшими, но уже сухими глазами.
Матвей поднял голову, хотел еще что-то сказать, но промолчал: к ним приближались жители Куршира.
Во главе процессии шел седой старец с длинной белой бородой. Подойдя к воинам, жители склонили головы.
— Ваши товарищи погибли героями. Мы сами похороним их до заката. — Илья кивнул в знак согласия, белобородый старик чуть заметно шевельнул рукой, и женщины разошлись по полю брани к павшим воинам. — Надо отправляться к гробнице. — Старец посмотрел, как медленно поднимается на ноги Матвей, потом перевел взгляд на Муромца. — Кто-то освободил дух фараона. Нужно уничтожить его.
— Вы уверены, что фараон все еще в гробнице?
— Да. За сотни лет он отвык от чистого воздуха Светлого Мира. Как пловец, нырнувший на большую глубину и дышащий через воздушный пузырь, не может быстро подняться на поверхность, иначе погибнет, так и фараону надо пару дней привыкнуть к нашему воздуху. Конечно, чистый воздух его не погубит, но без адаптации ему тяжело будет передвигаться. Поэтому он сейчас сидит в гробнице и постепенно привыкает.
— А если фараон съел сердце человека? — спросил Илья.
— Плохо, если так. Но его можно одолеть. И поможет то, на чью помощь уже не будешь надеяться.
— А если подробнее? — попросил Матвей.
— Я не знаю, что это. Так говорил мой прадед. Мне понравилась фраза, и я ее запомнил.
— Значит — надо идти сейчас… — Илья обвел взглядом ратное поле.
Старик заметил боль в глазах богатырей.
— Не ваша вина, что дух фараона вырвался на волю.
Илья только крепче сжал рукоять своего меча:
— Ладно, сейчас смажем раны целебной мазью и отправимся к гробнице, — и добавил, обращаясь к Матвею: — Нам обязательно надо прикончить фараона и вернуться в Лондон. Не только для того, чтобы уничтожить Термидадора… У меня есть вопросы к Верховному друиду, и я хочу, чтобы Том Арчэл на них ответил.
Поддерживая друг друга, Илья с Матвеем направились к коню Муромца: там в переметных сумках лежал целебный бальзам, сваренный Еленой Прекрасной.
Им вслед старец тихо пробормотал:
— Идите, теперь никто не сможет вам помешать.
АБСОЛЮТНОЕ ОРУЖИЕ
Солнце палило нещадно, будто хотело в этот день испепелить все живое, что еще осталось на Территории. Но богатырь и капитан не замечали жару, они даже не хотели пить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69