Разворачивается, как даст ходу назад.
— Эй! Подмогни хоть маленько.
И де? Ее не видно уже. Твою мать-то… Иду кое-как, кувыркаюсь. Вот он, мосток-то! Где Петька Шерстков руку сломал. Девок пугал. Девки сзади шли, он забрался под мосток. Подходят они, он: у-у-у!.. Дурак-то, твою мать. У их сумка с солью пуда на два — ух вниз по башке ему. Он в овраг и боком об корень березовый — два ребра погнул… И руку сломал… через месяц где-то.
Вот он, мосток-то, внизу. Чую, щас перевернемся. Ей-бо, перевернемся! И что делать? Объезда нету. И что я?! Куды? Кого-чего?!. Бросить все да развестись к чертовой матери.
Она: «Мы-мы». Дескать, не бросай. Я, дескать, за тобой горшки носила, когда ногу потерял, дескать, поседела через тебя… Ну, што и дети на ей были, и я взвалился… Говорю:
— Что было, то прошло. Прощай… на всякий случай.
Костылем уперся — тормозю. Как съехали?! Не пойму. Мосток перешли. Теперь вверх! А куды я с одной ногой?! Что я?! Кого-чего? Не подняться мне!!
Выперся как-то. Ноги не держат. Тащусь дальше. Слышу — хрусть. Чтой-то?.. Костыль треснул. Твою мать! Ложись, помирай… И тут коляска как задергается. «Все, — думаю, — агония у ей началась». Заплакал, ей-бо! Чего же? Сорок лет прожили. За сорок! За сорок. Поворачиваюсь попрощаться, пока не остыла, — она смеется лежит!.. Я в глине весь, как в говне.
И вот все у ей так. Когда сгорели в шестьдесятом году, стоим в исподнем у головешек — она смеяться давай. Думал, рехнулась. А это в ей, значит, поперек судьбы чтоб. Ума-то нету.
А мне какой смех? На култышке три километра. Быстрей на пузе вокруг земли. Твою мать-то совсем! И что я?! Как дойтить?! Кого-чего?
Ну, пришли. Врач чего-то на месте оказался. Молодой еще, трезвый… ума-то нету. Сразу руки мыть, инструментов ей в рот натыкал — чик! Готово!
Она: «Ой!»
Он:
— Всё! Следующий!
В Москве учился… ума-то нету. А у ей вишь что, в десне рыбья кость застряла. Так жрать горазда! Я-то сижу, подо мной лужа, с чего натекло, всем не объяснишь. Костыль сломал, култышку истер в кровь. А в следующий раз у ей баранья кость застрянет?!. Мне помирай?
Думаю развестись… С утра ухлестала. Когда будет? А ну дождь?! А ну пожар?! Что я один? Куды?! Кого-чего?! Дура чертова, собака!
Ктой-то там на дороге показался. Глянь, не моя?
Дождались
Жизнь пошла! Все выгадывают: и чужие, и свои. За так никто ничего не сделает… Хоть с женой у меня нормально. Да и то чего-то… Вечером вчера только легли, только я… Она говорит:
— Двести рублей.
У меня внутри все так и оборвалось.
— Как?!
— Так. Деньги вперед.
Я говорю:
— С чего вдруг? Сколько лет бесплатно.
Она:
— Про бесплатно забудь, не та жизнь пошла. Сейчас, за что ни возьмись, все дорого, а вчера еще… резко подскочили цены на энергоносители.
Я говорю:
— Но мы же свои.
Она говорит:
— Где есть свои, там могут объявиться и чужие.
И я умылся. Думаю: вот они, рыночные отношения, дождались.
Ночью она забылась и со сна рукой… Тогда я в мертвой тишине мертвым голосом говорю:
— Триста сорок.
Мигом с нее сон слетел.
— Что — триста сорок?
— Долларов!
Она улыбается… как перед расстрелом.
— С чего вдруг доллары? — спрашивает. — Когда вещь-то рублевая.
— С того, — говорю, — и доллары, что рубль постоянно падает.
В общем, начали торговаться. Я говорю:
— Триста долларов!
Она:
— Пять рублей.
Я:
— Двести долларов!
Она:
— Пять рублей.
Сошлись под утро, где-то… на пяти рублях. А уже вставать пора.
Встал. Думаю: «Чего я на бартер-то не пошел?»… Видно, побоялся прогадать.
Не знаю, куда придем мы все, какие сегодня к вечеру будут цены.
Это еще раз на энергоносители скакнет — вообще можно стать инвалидом.
Розыгрыши
Первого апреля разыграли меня здорово. Говорят: «У вас сзади брюки порваны — хвост торчит».
Я еще засомневался сперва: «Какой хвост-то?» А потом поверил все-таки. Вертелся, вертелся — смеху было.
Второго апреля думаю: «Ну все, слава богу, позади день смеха». Тут звонок в дверь. Гляжу в глазок — трое амбалов стоят в кирзовых сапогах… с цепями, гаечными ключами.
Спрашиваю:
— Чего?
Они:
— Вам денежный перевод.
Я еще засомневался сперва, думаю: «Откуда вдруг?» Но очень у меня тогда с деньгами плохо было. Сейчас-то еще хуже. В общем, я открыл дверь.
Когда сознание вернулось… тридцатого апреля, я понял, что разыграли опять. Унести ничего не унесли… из одежды кой-чего… что на мне было.
Зато, думаю, слава богу, апрель кончился! Что-то я апрель не очень люблю. Забыл обо всем грустном. Впереди Первомай! И еще я по бюллетеню деньги получил, иду по улице, вижу — банк!.. повышенной надежности. Написано: «Если сегодня сдадите рубль, то завтра получите миллион».
Я еще засомневался сперва, потом смотрю — батюшки! Народу кругом тьма тьмой. Думаю: «Не может быть, чтобы в одном городе в одно время жило сразу столько дураков». И быстрее всех р-раз и сдал все деньги. Банк тут же сгорел.
И тогда я сказал себе: «Больше никому не верь!» И пошел домой. Там саперы:
— У вас в подъезде бомба! Быстро за документами и эвакуируйтесь! Деньги и драгоценности можете оставить на месте. И без паники, через три часа можно возвращаться.
Я еще засомневался сперва — один из саперов очень похож был на того, кто денежный перевод приносил. Но вижу, с ними собака рядом. Они ей все:
— Жучка, Жучка, ищи.
В общем, разыграли целый подъезд. И у меня после этого нервы сдали. Дергаться стал во сне. Ну что, совсем уже верить некому!
Нашел по объявлению целителя. Говорю:
— Диплом покажи.
Он сразу три диплома вытащил. В одном написано, что его слюна вызывает у всех аппетит, в другом, что его перхоть убивает грибок, а его грибок убивает все остальное, в третьем — что у него моча с витаминами A, B и C.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40