Потому, если припечет, общак… То есть получим кредиты. На льготных условиях, как работники благотворительности… У нас даже будет бухгалтер. Я сам сказал Боцману — твой бухгалтер, чтоб все шло чинарем. И если кто-то чересчур на нас поедет, так всё порешает тот же Боцман. Ха, сорок процентов! Я б на его месте требовал шестьдесят, а вы, Слава, — так все девяносто. Потому что своей жадностью стали сильно напоминать мне государственную политику.
— Капон, кончайте свои дешевые оскорбления, — решительно сказал Моргунов. — Я не жадный, а бережливый — пусть так. Но сравнивать меня с мелихой… Если еще раз такое скажете, в натуре, так я вам ответного комплимента насыплю. На всю катушку. Неужели нельзя чего-то сказать путного без гадости в сторону партнера? Я всё понял. Давно. И уже согласен.
— Хорошо, — улыбнулся во всю вставную челюсть Капон. — Но… кадровые проблемы лежат на вас. Мы просто эти… Старость, Слава. Как они, Иваны… Бондари…
— Учередители?
— Правильно. Именно учередители. А вот кто будет при самом пиковом случае отвечать своей жопой… Хотя Боцман уверяет, но сами понимаете… Короче, как это называется у фраеров или в вашем страховом агентстве?
— Это называется директор, — с ученым видом ответил Моргунов. — Если вы думаете, что я ни хрена не делал, пока вы бакланили с Боцманом…
— Только отвыкайте от кличек, Слава, — попросил Капон. — Надо говорить культурно. Боцман Александрович… то есть Леонид, мать его туда, сам никак не привыкну.
— Хорошо, что у вас фамилия Капон, — облегченно вздохнул Слава. — При такой фамилии вас и тогда редко кто называл Спорщик. А теперь вы будете даже не Капон.
— Ну, за это мы пообщаемся позже. Так кто у вас директор?
— У нас, Капон. Фамилия директора известна в городе. Это Борщ.
— Так он же малохольный на всю свою голову, — удивился Капон.
— Нам такой и надо. Вы представляете заведение, которым командует пришибленный борец за справедливость? Менты и прочие инспекции станут обходить его десятой дорогой и без боцманских подсказок.
— Намеков, Слава. Или просьб Леонида Александровича.
— Так я и говорю… Или вы имеете против?
— Ну кто же будет против такого золотого решения, Моргунов? Только дефективный на голову, вроде самого Борща.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Василий Петрович Борщ по праву считался малоразвитым среди окружающего его мира, так как имел нохыс родиться в Советском Союзе и радоваться такому счастью. В любой другой стране, за исключением братского социалистического лагеря, он, вполне вероятно, проканал бы за нормального человека. Но Васе выпало огромное счастье родиться среди здесь, а потому, когда он еще не выучился самостоятельно слазить с ясельного горшка, уже твердо знал, как ему несказанно повезло. Еще бы, Советский Союз — лучшая страна в мире, а дети так вообще имеют на земле райскую жизнь. Вася один раз даже сильно заплакал, когда ночью ему приснился самый настоящий тихий ужас, что он живет в этой самой проклятущей Америке среди воняющего до невозможности капитализма.
Мама Борщ как могла успокоила ребенка, а именно — закрыла окно, чтобы Васеньку не тревожил запах загнивающего американского империализма, смердящего через океан до того сильно, что на наших советских улицах чересчур и постоянно воняет.
Зато когда ребенок подрос, он, вопреки жизни, продолжал верить в детсадовские сказки. Василий Петрович искренне жалел иностранный пролетариат, от которого, согласно марксистско-ленинской теории, капиталисты скрывают полезные технологические новшества, тормозящие развитие прогресса.
Сам Борщ в это время уже считался рационализатором и начинал двигаться мозгами среди производства: отчего его полезное изобретение никак не помогает стране в движении до коммунизма? Изобретатель Борщ стал письменно подстегивать руководство, вместо того, чтобы устно пригласить его в соавторы. Он начал нервничать многих людей и искать управы на наши маленькие отдельные недостатки. Руководство понимало, до чего может довести подобное новаторство куда лучше Борща, о потому рационализатор очень скоро получил по морде сокращением штатов, хотя и трепыхался характером поперек Конституции.
Борщ подал в суд, требуя справедливости, как учили фильмы на производственную тематику, штамповавшиеся ежегодно в невероятном количестве. Если бы в Советском Союзе все так работали и изобретали, как в этих кино, мы бы точно перегнали кого хочешь и построили коммунистическое общество закрытого типа с ограниченной ответственностью. Особенно если учесть, как в этих фильмах постоянно побеждали отдельные трудности и закоренелых консерваторов молодые передовики и их невесты-рационализаторши при поддержке по-отечески заботливых партийных органов.
Жизнь доказала Васе: она хоть чем-то, но отличается от искусства. Однако Борщ на свою голову почему-то продолжал верить в кино, а не в окружающую его действительность и бродил среди предприятий, обклеенных по периметру рекламами «Требуются!»
Конечно, каждому заводу или фабрике штабелями требовались слесари, фрезеровщики и прочий пролетариат, а также итээровцы. Но стоило Борщу показать свою трудовую книжку, как кадровики исполняли вид, словно вакантное место было свободно еще вчера, а сегодня с утра пораньше его забил какой-то специалист нужного профиля. Хотя к профилю Борща и его пятой графе не подкопался бы даже второй отдел любого производства, слухи за его способности в промышленном секторе распространились быстрее вирусов.
Ни один директор не согласился бы взять рационализатора, который дома что-то выдумывает, а потом, оборзев до бесконечностей, требует это поскорее внедрить на работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89