— Кухонный гарнитур скажешь тоже тебе? — с вызовом перешел к дележу следующей недвижимости Арнольд Петрович. — Он, если помнишь, на мои деньги, что на шабашке заработал, куплен.— А доставал кто? Мне его Галка Морозова сделала. Которую ты в подсобке зажимал. Она все рассказала.«Вот шалава! — с горечью подумал Арнольд Петрович. — А ведь не отбивалась, наоборот, — к себе зазывала. Слон в юбке!»— Ладно, доставала, так доставала, — недовольно сказал он и записал кухонный гарнитур в ту же графу, что и холодильник. Затем пробежал мысленно по богатству, нажитому в супружестве, и отрубил. — Стенку будем делить по-братски: тебе две секции и мне — три.— С какого рожна?— В тот год, как ее купили, — с ехидцей начал Арнольд Петрович, — ты в Москву на курсы повышения квалификации ездила.— Ездила. И что?— А то! Приехала, как бревно железное, холодная. Повысилась до ледяного космоса, месяца три валетом спать ложилась. Храплю я, видите. А как обнимать тебя — что Брестскую крепость голыми руками брать.— Ну, ты вспомнил! — деланно захихикала Ангелина Ивановна. — Что тогда-то молчал? Болела я…— Замнем про болезнь для ясности, так что мне три секции, даже — четыре…И закрепляя успех со стенкой, открывшей победный счет в графе «Я», Арнольд Петрович занес руку вписать туда еще одну позицию.— Телевизор тоже мне.— Облезешь и неровно обрастешь! — оправилась от первой неудачи Ангелина Ивановна. — Забыл, как привет из командировки привез.— Какой привет? — насторожился супруг.— Какой-какой! Вен… От дамы. Три пера называется! В переводе — французский насморк…— Ё-мое! По пьянке было-то, дура одна подлезла. Воспользовалась невменяемым состоянием… Изнасиловала почти…— Пить не надо.«Что за любовь без питья», — чуть не слетело с языка Арнольда Петровича. Но тормоза самосохранения выручили. Отвлекли пришедшим на память анекдотом: «Доктор, помогите, как выпью — не могу закончить половой акт. — Так вы не пейте. — Тогда начать не могу».Рассказывать супруге жизненный анекдот не стал.— Мерин сивый! — еще раз оскорбила жена.— Ты зато кобылка племенная! — защитился Арнольд Петрович и решительно произнес. — Спальный гарнитур себе пишу. Мы его купили в тот год, как ты к художнику бегала.— Бестолочь ты! — возмутилась Ангелина Ивановна. — Он рисовал меня!— Не знаю, не знаю, что вы там, в мастерской, наедине живописали?— Ты же видел мой портрет на выставке! — активно оборонялась Ангелина Ивановна. — Видел!— Портрет с тетрадку, он его полгода малевал…— Дурак! Это не фотография, щелкнул и готово. Он же не халявщик. Член Союза художников. Варианты, наброски делал…— Да-да варианты. То голяком, то в чем мама родила, то в чем в бане ходят!— Я в глухом платье на портрете…— Портрет-то до пояса, а дальше, может, обнаженная натура для вдохновения позировала…— У тебя, сивого мерина, одно на уме! — бросила Ангелина Ивановна и нашла контраргумент в борьбе за спальный гарнитур. — А ты тогда к Верке уходить надумал! Че — не было такого?! «Она мне машину купит!» — передразнила мужа.— И купила бы!— А че не ушел?— Че-че! С Манькой дюже горячо! Ладно, хватит! Мне пора на дачу собираться!Арнольд Петрович встал из-за стола.— Зна-а-а-ем, зачем ты туда зачастил. С женой Курдупова спать!— У тебя что — совсем крыша заюзила?!— Курдупов на дежурство, а ты к ней под жирный бочок прыг! Нет, скажешь? Нет?! Сивый мерин!— Тебе 62 года, а такой бред косовертишь! Да она дурней тебя в пять и страшнее в десять раз!— Ах, я страшная! — выхватила у мужа листок с дележом имущества Ангелина Ивановна и разорвала его. — Вот что ты у меня получишь по контракту! Вот!!И сунула под нос супругу красноречивую — маникюр был ярко-красный — фигуру из трех пальцев.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38