— Вы что, на мои габариты намекаете? — с кокетливой обидой дернула головой Надежда.Она была женщиной пышных конституций. Впереди и в бедрах содержалось богато ядреных объемов.— К габаритам ноу претензий, — с элементами английского галантно заговорил Егор. — Наоборот, вери мач восхищений. Имею в виду, мой мустанг двоих в мотоцикле не утянет. Пусть дама перебирается ко мне.— Ладно, — согласился Николай.Не успели Куколяшев с Надеждой сесть в машину, Егор начал с «головой» договариваться.— Такую королеву физиономией об ветер возить — это вопиющая бесхозяйственность к достоянию государства. Ведь мягкие прелести тазобедренных частей все кочки на дороге соберут. Такие богатства на руках переносить надо.— Ботало ты.— А коленки! Чистое дорожно-транспортное происшествие. Руки так и норовят руль бросить и потрогать, несмотря на возможную аварию. Хорошо, если мордой об столб дело кончится, а если в сердце любовь саданет? Оно у меня без того натруженное.Однако, вопреки изношенности сердечной мышцы, правая рука бросила «баранку» и потянулась к округлой, чуть тронутой загаром сахарно-царственной коленке.— Но-но! — кокетливо загородила аварийные прелести Надежда. — С головой не договорившись, к заднице не лезь.— Это верно! Женщинам обязательно надо поначалу мозги запудрить. Знаешь песню:Все бабы спят, им жабы снятся.Лишь только я один сидю.Возьму-ка зонтик прогуляться,Себе сужетик подыщу.— Ну ты даешь! — похвалила сольное пение Надежда.Вдохновленный кавалер заорал во все горло:Вот он идет, на ем калоши.И плащ накинут в рукава.Фуражка мягкая на вате,Чтоб не озябла голова…Надежда в долгу не осталась, грянула в ответ:Эх, девки, бядаВ нашем переулке.Мужик бабу продавалЗа четыре булки!— За четыре булки меня не продавали, а за сто рублей вторая жена променяла. Я ее с хахалем за ноги в кровати поймал. Хахалю — пинков и по мордасам, ее давай стыдить: ты че, шалава, опупела?! Она бесстыжие зенки вылупила и говорит: «Он на сто рублей больше тебя получает, а в остальном вы все одинаковые». Вот халда была!— Баб вы мастера хаять! А сам-то, сам! Инфарктник уже, а все «сужетики» по коленкам нашариваешь.— Против такой королевы разве утерпишь?За светским разговором они проскочили заправочную, спохватились у ворот гаражного кооператива.— О, — присвистнул Егор, глянув в зеркало заднего обзора.Мотоцикл на привязи не просматривался. Вот тебе и «все бабы спят, им жабы снятся»!— Где его потеряли? — сделал удивленное лицо Егор. — Что значит обворожительная женщина! Весь ум из головы долой!Возвратившись, застали Николая, зло толкающим мотоцикл.Его «потеряли», можно сказать, не найдя. Трос оборвался на старте. Егор, очутившись рядом с Надеждой, забыл элементарную вещь: взял на прицеп — трогай помалу. А он, одурманенный загорелыми прелестями соседки, рванул с места в карьер.— Ну что, — зло спросил Николай Егора, — с головой договорился, скоро к заднице перейдешь?— Дурак! — закричала Надежда, высунувшись из машины.— Ты за кого меня, Никола, принимаешь? — искренне возмутился Егор. — И в мыслях не было. Я после инфаркта, знаешь, водила какой. Одна дорога в голове. Цепляй по-новой и не выдумывай околесицу.— У тебя, как я погляжу, только на словах инфаркт.— Тебе бы такое. Ходить по-человечески не могу. Как рак пячусь…«Следующую жену из Раков буду брать, — думал Николай, тащимый на прицепе. — По гороскопу идеальная для меня супруга».Но вдруг вспомнил мудрую формулу из рассказа Шукшина: «Жену выбирай, не выбирай, — все равно ошибешься…» — и крепко засомневался в целесообразности обмена шила на мыло. БРАЧНЫЙ КОНТРАКТ — Во, на Западе цивилизовано! — пришел на кухню с газетой Арнольд Петрович Затеряев. На его лице выделялись допотопной оправой «плюсовые» очки и двухдневная пегая щетина. — Прежде чем брачную ночь открыть, навалиться друг на друга с объятиями, они контракт заключают: что и как, если вдруг любовь сдуется.— Любовь прошла, завяли помидоры, детей об стенку, нам с тобой не по пути! — засыпая картошку в суп, пропела Ангелина Ивановна. — Умные люди, не чета нам, знают, что брак может быть с брачком. Твой кореш, Лагутин, двадцать лет сюсюкался с Наташкой «кошечка» да «лапочка», по всякому вопросу готов был ее в задницу целовать, а начали разводиться, из-за каждой драной тряпки глотку рвал!— Этой стерве дай волю, она без трусов бы оставила!— У вас все бабы стервы!«А нет что ли?» — едва не вырвалось у Арнольда Петровича, но вовремя прикусил язык. Отсек торопыгу от скользкой темы. Повернул повестку дня в другую сторону.— Гель, а давай свой брачный контракт составим, — Арнольд Петрович приготовил авторучку и лист бумаги.— Сивый мерин весь, а туда же — прицел на Запад подавай. На кой нам контракт?— Кому что принадлежит наметим. Понарошку… Холодильник, например, кому запишем?— Мне, естественно! — без секундных раздумий отрубила Ангелина Ивановна.— С каких это чебурашек?— Мы когда его брали? Когда я в положении ходила.— Ну, — Арнольд Петрович не мог взять в толк, к чему клонит жена.— Загну. Ты в это время с Лизкой-путанкой скочетался. Забыл?— Че ты утей гонишь! «Скочетался» я, видите ли…— Че-че! Кабче! Я с пузом сижу, как памятник изобилию, а он придет затемно и духами Лизкиными за версту разит. У нее одной «Сальвадор Дали» был.— Мы вечеровали тогда, — быстро нашелся Арнольд Петрович, — как раз «ноль седьмой» заказ осваивали, неисправности валом были. А с Лизкой стол в стол сидели. Нехотя провоняешь.— Мы с тобой сидели тесно, забеременела честно. Ты мне, сивый мерин, не развешивай лапшу про сверхурочный труд. Не первый год замужем.«Нужен был Лизке мерин», — подумал Арнольд Петрович, но проглотил не имеющее под собой почву оскорбление и, крепя сердце, записал холодильник в графу «Геля».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38