В одиночестве была своя горькая прелесть. Да и кто мог помочь в столь интимном деле, как неразделенная любовь?! В такой ситуации советчикам не место. Он понял, что отныне стал мужчиной, стойко несущим свои проблемы… Огромные и неразрешимые. Без посторонней помощи. Сам, и только сам! Ни в коем случае никого не посвящая! Алик решительно, коротким и резким движением распахнул дверь и негромко заскулил в сторону кухонного грохота:— МА-МА!!! Что мне делать?! * * * Малый кухонный совет семейства Потрошиловых не отличался многолюдьем. Зато проблема, затронутая кворумом, была рассмотрена пристально и детально. Валентина Петровна, глядя на единственное чадо пронизывающим, как рентген, взглядом, познала всю историю любви от начала до конца. Она была лицом кровно заинтересованным. Ей хотелось внуков. У Алика по женской части упрямо не ладилось. Если так можно назвать полное отсутствие каких-либо знакомых другого пола и детородного возраста. По твердому убеждению мамы, любое препятствие по сравнению с этим было мелочью.— Будем брать! — решительно заявила она, вынимая из морозильной камеры кусок синеватой говядины.— Что? — немного растерянно спросил Алик.— Не что, а кого! — Мама достала с полки мясорубку. По поводу глобальных перемен следовало соорудить нечто грандиозное. Не меньше фирменных потрошиловских котлет.— Но, мама, — робко пролепетал Альберт Степанович, — она…— И слава Богу, что не он! — торжествующе оборвала его Валентина Петровна. — Поверь матери, это намного лучше.Пока оторопевший отпрыск хлопал ресницами, по кухне прошелся ураган, завалив стол размоченной булкой, яйцами, луком и специями.— Я не знаю, что делать, — грустно прошептал Потрошилов-младший, — даже адреса нет.Кусок оттаявшего мяса звучно шмякнулся в миску.— Но-но-но! Ты же — сыщик. В конце концов, вспомни, какие блестящие результаты тебе дает наблюдение! Ты пробовал за ней следить?Алик удрученно кивнул:— Ага. Продержался три дома. Люда очень быстро ездит.— На машине? — осторожно уточнила Валентина Петровна.—Ну не на велосипеде же, мама!Он вдруг представил, каким должен быть велосипед для любимой, и улыбнулся. Мясорубка хищно чавкнула первым куском мяса. Красно-белые колбаски поползли в миску.— И конечно, она тебя не замечает?— Ноль эмоций, — Алик гордо вскинул голову. — По-моему, у нее есть ухажер.Сочно хрустнул лук, хлюпнула мокрая булка — колбаски, ползущие из мясорубки, побелели, как поджатые в гневе губы Валентины Петровны.— Соперник?! Че-пу-ха!!! Бери пример с отца. Уж на что был тютя, а меня соблазнил прямо в Доме творчества! У вас, Потрошиловых, есть свой козырь. Поверь. Я-то знаю!Первая порция котлет торжествующе шлепнулась на раскаленную сковородку. Кухню заволокло дымом. Сквозь удушливые клубы и яростное скворчание горящего жира пробился трубный глас Валентины Петровны:— Собрать информацию и в решающий момент — одним ударом завоевать твою Люду!Мама, разумеется, в педагогических целях утаила подробности встречи с Потрошиловым-папой в Доме творчества. Алик, естественно, как человек глубоко интеллигентный, не очень понял тактику завоевания женщин одним ударом. Но то, что без полной информации о любимой ничего не выйдет, усвоил четко.Удовлетворенные плодотворной беседой, они приняли на ночь по три котлеты без гарнира и разошлись. Во сне Альберт Степанович ощутил себя почему-то могучим оленем. Он одним ударом завоевал все, что только можно. Что конкретно, ему с утра помнилось плохо. Но ощущение грядущей победы длилось до завтрака. Глава 10ЗЭК В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ
Гнида и Моченый смотрели на Московский вокзал и молчали. Сердца лихорадочно бились, разум пребывал в смятении. Современность потрясала свободой и беззаконием. Казалось, будто старых зэков этапируют в рай, о котором говорил тюремный священник. И словно небесные вертухаи сделали остановку в притоне сладкого беспредела.Все началось с грамотности. Так сказать, сначала было слово. Издали завидев лоток с газетами, Гнида поспешил к источнику информации. Путь его был долог. Пройдя буквально сто метров питерской земли, он успел ударить по рукам карманника-дилетанта, отказаться от орального секса и спекулятивного билета до Москвы. Пресса добила окончательно. Она поставила жирную печатную точку на «воздержанном» мироощущении старого зэка. Количество голых баб на единицу площади лотка поражало воображение.Гнида замер. Обнаженные девушки, призывно манящие с рекламных постеров бесстыжими глазами, потрясали невиданными формами и содержанием.— Откровения маньяка-педофила…— шепотом прочитал он на глянцевой обложке журнала и на всякий случай пугливо оглянулся. Татуированные руки разом вспотели. Дыхание перехватило, будто он впервые шел на дело. Зэк перевел взгляд на пожилую продавщицу в такой же, как у него, телогрейке и хрипло спросил: — Че это, в натуре?— Жизнь такая, в натуре! — передразнила его тетка. — Бери, дед, посмеешься. — Она почти целиком засунула в рот желтого цвета пирожок и принялась жевать.Гнида снова посмотрел по сторонам, не в силах отделаться от подозрений, что все это подстава хитрожопых оперов. Затем сделал шаг назад. Тетка продолжала жевать. Неподалеку у какого-то мужика беспризорники «толчком» выбили из кармана кошелек. «Грубо, — мелькнуло у опытного Гниды в голове. — Сейчас повяжут». Но никто не крутил им рук. Люди молча продолжали движение. Двое милиционеров брезгливо протащили мимо пьяного.«Воровство, спекуляция, проституция, открытая торговля порнографией», — уголовник подвел в голове итог, перебирая номера статей на память. Для первых десяти минут пребывания в колыбели трех революций было многовато.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123