– Линн, сядь пока вон там.– Что? Зачем?– Увидишь. Мне просто нужно, чтобы между нами было некоторое расстояние.Нахмурившись, она сделала то, что он просил, и села в противоположное кресло.– Хорошо. Теперь представь, что я твой папа. Что бы ты хотела мне сказать?– Эй, подожди! Я не хочу об этом говорить.– О твоем отце я не прошу тебя говорить. Я предлагаю тебе поговорить с ним. Просто представь, что я – это он, вот он вошел в эту дверь и вернулся в твою жизнь. Что бы ты тогда сказала?– Я бы, наверное, сказала… Ой, это невозможно!– Да попробуй же!– Ладно. Привет, папа! – нарочито небрежным тоном начала она. – Вот не ожидала встретить тебя снова! Так почему же ты ушел от нас?– А ты сама как считаешь, почему?– Ну конечно, я много думала об этом. Я знала, что вы с мамой не ладите, вы всегда ссорились. Я часто лежала в постели, подслушивая ваши разговоры, а иногда прокрадывалась на лестничную площадку, чтобы лучше слышать.– Мы хотели тебя поберечь, Линн.– Ну и ничего хорошего из этого не получилось. Я была даже больше расстроена, потому что не знала в точности, что происходит. А когда ты ушел, я была просто в отчаянии.– А что твоя мать сказала об этом?– Совсем немного. Помню, я спросила ее, не замешана ли здесь другая женщина. Она сказала, что не может ответить. Я так и не узнала, что это означает – что она не может сказать или что просто сама не знает.– Ваша жизнь сильно изменилась после того, как я ушел?– Мои занятия в школе сильно пострадали, я сдала только три экзамена. И еще я отдалилась от подруг. Я очень боялась, что они узнают о том, что случилось у меня дома.– Но у тебя был парень?– Да. Когда я стала жить отдельно, то встретила Ника. Мы поженились через день после того, как мне исполнилось восемнадцать. Мне кажется, я искала в нем опору, которой лишилась.– Значит, это я виноват в твоем неудачном замужестве?– Возможно.– Тогда ты должна очень сердиться на меня.– Да. Да, так оно и есть! – Старая боль вернулась, Линн вновь почувствовала прежнее горькое разочарование. – Многие месяцы я ждала, когда ты появишься. Я говорила себе, что ты ушел из-за мамы, а не из-за меня. Каждый раз, когда звонил телефон или приносили письмо, я говорила себе: «Это он!», но мои надежды никогда не оправдывались. Вот этого я не могу тебе простить – что ты оставил и меня, а не только маму.– Так что бы ты хотела со мной сделать, Линн?– Я хотела бы тебя ударить!– Хорошо, давай. – Джонатан выставил перед своим лицом подушку, и Линн отвесила ей тяжелый удар. – Еще, Линн! По одному за каждую ночь, когда ты просыпалась и вспоминала, что меня здесь нет!Линн нанесла по несчастной подушке серию ударов, гадая, как долго та сможет выдержать ее гнев. Она продолжала до тех пор, пока не запыхалась окончательно. Каждый раз, когда Линн останавливалась, Джонатан подзадоривал ее:– А теперь по одному за каждый раз, когда звонил телефон и оказывалось, что это не я!В конце концов Линн в крайнем изнеможении свалилась на пол и зарыдала. Это было так хорошо – снова заплакать. Ведь она уже давно не плакала.Руки Джонатана обняли ее.– Вот и хорошо, – пробормотал он. – Поплачь, поплачь.Успокоившись, Линн собралась на кухню за булочками. Последовав за ней, Джонатан поставил чайник. Они сидели на табуретках и смотрели друг на друга, и Линн вспомнилось, как тогда появилась Дженни и они впервые встретились втроем.– Не понимаю, как так получилось, – качая головой, сказала она. – Все вроде появилось словно из ниоткуда. Но должна сказать, что теперь я чувствую себя намного лучше.– То, что мы сделали, называется «психодрама», Линн. Я раньше тебе этого не говорил, но последние два года я этому учился.– Что? Ты использовал меня как подопытную свинку?– Нет, конечно. Мне просто показалось, что тебе поможет, если ты выразишь свои чувства к отцу.Она криво улыбнулась.– Кажется, это действительно помогло.Встав, он налил две чашки чаю. Линн захотелось расспросить его подробнее.– Значит, ты заставляешь людей изображать свои чувства перед другими людьми, так?– Что-то в этом роде. Обычно, чтобы добиться успеха, приходится проводить несколько сеансов. Я испытал этот метод на себе, так что знаю его ценность.– Ты думаешь, он может мне еще помочь?– Вероятно, да. Во всяком случае, если ты хочешь, чтобы я помог тебе найти отца, ты должна сначала разобраться в своих чувствах по отношению к нему.– Ты это серьезно?Джонатан подошел к ней, его голубые глаза сияли.– Я люблю тебя, Линн, и сделаю все, чтобы ты была счастлива. Я знаю, что тебе нелегко, и хочу тебе помочь. Я буду рядом, пока ты будешь разводиться, а потом, если хочешь, мы можем строить свое будущее вместе.Линн почувствовала, как к горлу подкатил ком. Даже в первые дни жизни с Ником она не ощущала такой любви, не испытывала такой поддержки. Протянув руки к Джонатану, она прижала его к себе, и ее глаза вновь наполнились слезами.– Я пыталась играть в ролевые игры с Ником, – сказала Линн, когда они стали пить чай. – Типа «Я Тарзан, ты Джейн» и все такое прочее. Его это возбуждало.– А тебя?– Сначала – да. А потом я поняла, что меня просто используют.– В психодраме мы все разыграли как в реальной жизни, Линн. А результаты говорят сами за себя.Она взяла его за руку.– Вот что мне в тебе нравится, Джонатан. Ты всегда со мной честен. Никаких уверток, никакой игры.– Судя по твоим словам, я ужасно скучен!– Нисколько. Мне приятно знать, что, когда мы занимаемся любовью, ты думаешь обо мне, а не о другой женщине или какой-то фантастической фигуре. С Ником я не была в этом уверена.Заключив Линн в объятия, он поцеловал ее – сначала нежно, затем с нарастающей страстью. Они перешли в гостиную, где камин все еще распространял вокруг себя умиротворяющее тепло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51