А сделаю я это, из целей корыстных. Надеюсь, вы понимаете свое, прямо-таки скажем, отчаянное положение. Вы на вершине самой высокой башни замка Барагма, как уже успел заметить святой брат… Гарнизон замка, подчиняющийся только мне, вам, прямо скажем, не по зубам… Летать, насколько я знаю, не умеют даже долгорские монахи… Поэтому, прошу вас, внимательно выслушать меня, и принять соответствующее решение.
Аттон пожал плечами и уселся на пол, скрестив ноги.
— Ну, что же… Я открою вам тайну. Вы убедились, что в церемониальной чаше моего далекого предка, храниться действительно только его рука. Ничего больше. Это так… Вы зря проделали такой долгий и опасный путь. Но вы, скорее всего, неоднократно задумывались над тем, что же является целью вашего путешествия? Для чего? Зачем кому-то понадобилась мумифицированная рука древнего владыки? Неужели на территории Лаоры не осталось более интересных захоронений и более доступных? В чем загадка, господа искатели древностей?
Мерриз молчал. Аттон отрицательно покачал головой.
— Не знаете? Конечно же, нет. Честно с вашей стороны признавать это… Вы мне определенно нравитесь. Что ж… Вас обманули, господа! Предательство, как грязно бы это не звучало, но в этом слове действительно нет ничего романтического… Вас обманули, ваши хозяева послали вас на верную смерть, если вы вдруг до сих пор этого не поняли. О том, что вы объявитесь, было известно заранее. Нас просто предупредили. То, что вы спаслись через портал Баньши, иначе как чудом, не назовешь. И я догадываюсь, почему… Очевидно, что вы узнали что-то такое, что и сами понять еще не в состоянии… Но я не сочту за труд рассказать вам то, что вне всякого сомнения поможет вам осознать истинную природу этого непростого мира. Вы жили, не зная правды, в мире лживых правителей, обманом завладевших вашим доверием. Я открою вам правду… Истинную правду. Не изувеченную многовековым переписыванием из манускрипта в манускрипт. Не искаженную намеренно лживыми преданиями и легендами. Ужасная и горькая правда заключается в том, что большинство из ныне правящих в Лаоре людей, вовсе не люди… Это звери, чудовища, принявшие человеческий облик, — Фердинанд сделал паузу и посмотрел на Аттона. — Твой хозяин, наемник, знает об этом. Когда-то, будучи совсем юным, он стал свидетелем перевоплощения зверя в человека… Это был один из наследников барона, в Эркулане, одна из побочных, тупиковых ветвей правящего рода. Твой хозяин решил посвятить свою жизнь борьбе с оборотнями-правителями, и кое-где преуспел. Но он знает слишком мало, и поэтому тычет пальцем в небо, нанимая убийц и организовывая мятежи. Он доживает свой долгий век. Скоро его найдут. Или они, — Фердинанд указал пальцем на Мерриза, — или люди старика Россенброка. Святой Отец-Настоятель тоже не знает всей правды. Обитель слишком долго стояла в стороне, оставаясь наблюдателем. Теперь, монахи ищут истину, о которой позабыл весь мир. Зачем, спросите вы? Всем нужны доказательства. На основании одних лишь легенд нельзя бросить вызов всемогущим правителям и священникам. — Фердинанд замолчал. Аттон сидел, плотно сжав челюсти, и смотрел прямо перед собой.
Мерриз обратился к герцогу с легкой улыбкой на лице:
— Ваше Высочество! Вы говорите очень интересные, и даже забавные вещи… Я, в свое время, получил достаточно серьезное образование, позволяющее мне…
— Ваше образование мало что стоит, по сравнению с книгами, которые правители Аведжии веками собирали в этой библиотеке… — Фердинанд бесцеремонно прервал Мерриза. — Извольте дослушать до конца, господин монах, заодно и расширите свои немалые познания… Гельвинг Теодор Страшный напал на князей Атегатта не потому, что был жаден, или глуп… Он напал потому, что Правители, пришедшие в Лаору с севера, обманули его, втянув в войну с нелюдями. Он узнал о том, что все они — принявшие человеческий облик чудовища. Он ввязался в бессмысленную и беспощадную войну, и тогда все они, князья Атегатта, Латеррата, Нестса, Могемии, Боравии, да и сам Император Юрих, все они обрушились на него и втоптали в непроходимые болота Марцина. Сам, Теодор погиб на поле боя, до последнего сражаясь с оборотнями. Его руку, нашли и сохранили, как напоминание потомком, о том, что они настоящие люди. А чудовище-оборотень, после смерти, принимает свой истинный облик, облик того зверя, кем он при жизни и являлся. Поэтому, большинство людских племен, пришедших с севера, сжигают на кострах своих правителей…
— Но и аведжийцы сжигают! — Аттон поднял глаза на Фердинанда.
— Женой Гельвинга Теодора и матерью Великого Ульриха, которого молва окрестила Коварным, была женщина из рода Могемских Правителей… После гибели отца Ульрих убил свою мать. Он расплачивался за ошибку совершенную Теодором. И в страхе перед тем, что душа его осквернена, он приказал сжечь свое тело после смерти. Все его потомки следуют этому. Презренные предатели — Тельма, Сваан, склонились перед пришедшими с севера чудовищами. Только Аведжия, в течении столетий пыталась сопротивляться. Но потом, потом и мы смирились с этой участью. Мы торговали с чуждыми нам государствами, заключали союзы, даже пытались бороться за Императорскую корону… Но Императорами становились лишь, Правители-Оборотни. Князья Атегатта, Бриуля и Бреммагны, короли Могемии и Боравии, герцоги Рифлера и Латеррата. — Фердинанд замолчал. Красивое и умное лицо его потемнело, он смотрел на Аттона и монаха взглядом, преисполненным печали.
Они тоже молчали, обдумывая сказанное, каждый по-своему. Аттон смотрел неподвижным взором прямо перед собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103