— Я свои караваны из Штикларна выводил! Из Забринии! Из Бриуля! А здесь… На пороге дома! Да пусть хоть три сотни рыцарей!
Аттон сунул рыбаку медный карат.
— Иди, почтенный! Да не к солдатам иди, а домой… Где ты говоришь, они стоят?
— В три стрелы на восток, у развилки, господин купец.
— Никак не обойти… Хорошо, почтенный, теперь иди.
Аттон подошел к Мерризу, когда тот выуживал крупного окуня. Оглянувшись, через плечо, монах поинтересовался:
— Что, плохи дела?
Окунь сделал свечу и натянул нитку так, что она зазвенела.
— Красавец! — Аттон причмокнул, представив себе, как такая рыба будет выглядеть на сковороде. — Да, солдаты ландграфа изымают имущество аведжийских купцов.
— Что-то здесь не то… — Мерриз подтянул рыбу ближе и оглушил палкой. — У нас сегодня будет воистину прекрасный обед. У тех, конечно, кто доживет… — Он подмигнул Аттону, и выбросил рыбу на берег.
50
У всадника было темное лицо аведжийца и мятые доспехи с грубо намалеванной на груди трехцветной белкой, гербом Прассии. Вокруг него стояла толпа вооруженных чем попало солдат. На солдатах были белые накидки с тем же корявым изображением белки. Всадник поднял руку, приказывая остановится. Караванщики, с угрюмыми лицами, выстроились за спиной Файи, сжимая оружие. Никого из них не прельщала возможность сразиться с солдатами ландграфа. Одно дело разбойники, другое дело, когда на хвост тебе сядет регулярная армия. Аттон с Мерризом подошли поближе. Аттон внимательно всматривался в солдат противника. Мерриз, с необычайной ловкостью крутил в пальцах земляной орех, и что-то, едва слышно, напевал.
— Я маркиз Им-Декр! — начал всадник глухим, пропитым голосом — Волею правители своего, ландграфа Прассии Отто Четвертого, приказываю вам, оставить имущество и убираться. Имущество купцов аведжийских изымается в пользу казны… В случае, оказания сопротивления, велено всех вас перебить. — Закончил он одним духом и махнул рукой. Солдаты подняли копья и арбалеты.
Пожилой данлонец, стоявший впереди Аттона, прошипел:
— Слушай, Старый… Маркиза Им-Декра утопили в выгребной яме холопы, два года назад. Точно знаю. Да и не похожи оборванцы эти на ландграфовых солдат…
Аттон зажал пальцами стрелу и приподнял ук. Файя сделал шаг вперед и махнул секирой.
— Что-то несет от тебя, братец маркиз. И чего, спрашивается, не сиделось в выгребной яме?
Тренькнули арбалеты. Краб нырнул в сторону, и издав боевой клич бросился вперед. Аттон, продырявив ближайшего арбалетчика, бросил лук, и выхватив меч, отбил стрелу перед самым носом у седого данлонца. Караванщики бросились в бой. Аттон, сходу рассек горло здоровенному латнику, и отбивая посыпавшиеся со всех сторон удары, двинулся туда, где ревел, словно вол, Файя. Рядом с ним рухнул, с разрубленной головой, молодой аведжиец, один из помощников Краба. Аттон зарубил еще троих, и бросился на вооруженных топорами бритоголовых молодцов, у ног которых уже истекали кровью два изувеченных караванщика. Поднырнув под выпад, он резанул ближнего в пах, и перехватив руку с топором, рванул меч вверх, и тут же, развернувшись, с хрустом вогнал захваченный топор в грудь стоявшего сзади солдата. Перед ним, темноволосый Карл, хозяин заветной бочки с данлонским, проткнул мечом латника, и сам упал, дико завывая, с перерубленными ногами. Аттон выхватил нож и завертелся, как юла, отражая атаки сразу с четырех сторон. Где-то рядом бился Мерриз, оттуда летели, словно со скотобойни, вырванные куски мяса. Аттон пнул ногой щит ближайшего солдата, и крутанув мечом, отрубил руку, сжимающую топор. Развернувшись, отвел ножом направленное ему в грудь острие копья, и скользнув клинком по древку, ударил копейщика лбом в лицо. Тут же, отбивая атаку меча слева, вогнал, падающему солдату, нож под кадык. Заржала лошадь. Аттон повернулся и увидел, как седой данлонец, срубив топором латника, с ходу подхватил копье и метнул его в наездника, но попал коню в шею. Животное завалилось набок, погребя под собою рыцаря.
Аттон вытер с лица кровь и осмотрелся. Бой закончился. Рядом стоял Мерриз, зеленый плащ его стал бурым от крови. Он смотрел на лежащие вокруг тела, и печально улыбался. Файя, что-то неразборчиво хрипя, подошел к рыцарю, придавленному трупом лошади. Рыцарь шевелил руками, словно раздавленное насекомое, и жалобно мычал. Постояв немного, словно в раздумьях, Файя плюнул, и обрушил черное лезвие на закрытое забралом лицо.
— Двенадцать человек! Сто тысяч проклятых джайлларских свиней! Двенадцать человек! — Краб подходил к каждому мертвому караванщику, и, опустившись на колени, касался лбом холодных лиц. Обойдя всех, он посмотрел на семерых оставшихся.
— Иди сюда, Птица-Лезвие… — когда Аттон подошел. Файя указал, на убитых им бритоголовых солдат.
—Ты знаешь кто это?
Аттон пожал плечами.
— Я знаю… — Лицо аведжийца перекосило от гнева. — Это Регата Янг и Должник Мосс… Корсары из Урта…
— А там, — к ним подошел, приволакивая раненую ногу, седой данлонец. — Там лежит Скороход Валенга. Он промышлял раньше на дорогах из Данлона в Маэнну. Я его хорошо знал.
— Проклятье! Зачем обычным грабителям этот маскарад? Из-за воска?
— Кому-то понадобилось стравить аведжийских купцов с властями Прассии. Очень сомневаюсь, что ландграф станет нанимать работников с большой дороги, для того, что бы ограбить караван с воском. Далеко отсюда до Зиффа, Старый?
Файя посмотрел на Аттона и дернул бороду.
— До Зиффа четыре конных перехода. С ранеными тащится неделю. Но мы не пойдем на Зифф. Нам нужно к переправе. Там, — он указал на север, — есть городок и замок барона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103