— Во времена Рамзеса III, в Египте, ведьмы еще пытались вернуться к власти. Был найден папирус, описывающий казнь нескольких офицеров стражи и женщин из его гарема, пытавшихся вызвать смерть фараона созданием его восковой статуэтки и магических заклинаний. Видимо, генов от ведьм им досталось не так уж и много, да и древнее искусство было почти позабыто. Иначе зачем бы они прибегли к столь детскому приему концентрации своей разрушительной силы?— Греческая мифология, как обнаружил доктор Мондрик, на самом деле — не что иное, как расовая память о другом клане lycanthropus. Бог Юпитер, уносящий дочерей людей, чтобы они стали матерями других богов, послабее, и могучих героев — явно ведьма, не потерявший своих сил… и своей страстности. Протей, странный морской старик, способный произвольно менять свой облик — еще один истинный lycanthropus.— Та же самая история и в Скандинавии… В результате еще одного противоестественного союза родился гигантский волк Фенрис, ставший демоном древних скандинавов. Зигмунд Вольсунг — еще один полукровка, которому, чтобы обернуться волком, требовалось надеть на себя волчью шкуру.Бэрби содрогнулся и ничего не сказал о белой меховой шубке Април Белл.— Ведьмы Средневековья, загнанные в подполье справедливым гневом инквизиции, представляли собой нечистокровных lycanthropus, пытавшихся сохранить знания и традиции своих потерпевших поражение предков. Дьяволы, которым они поклонялись на своих шабашах, обычно принимали облик животных — это были ведьмы, которым удалось обернуться. Печально знаменитый Жиль де Рей, казненный как еретик в пятнадцатом веке, скорее всего тоже был где-то на четверть lycanthropus — слишком слабый и неумелый, чтобы спастись от палача. Жанна Д'Арк, сожженная в том же веке по обвинению в колдовстве, вне всякого сомнения тоже несла в себе примесь черной крови. Но в ней, в отличие от прочих, человеческое все-таки было сильнее.Бэрби вспомнил Ровену Мондрик и заерзал на своем камне.— И в более поздние времена, — продолжал Квейн, — охотники за ведьмами зулусов продолжали эту работу. Даже в Европе, несмотря на инквизицию, не удалось до конца искоренить страшное, доставшееся нам из глубины веков наследие.— Нет, Бэрби, — покачал головой Сэм, — ты не можешь отрицать эти доказательства. Доктор Мондрик находил их повсюду, во всех областях нашей жизни. Узники тюрем и пациенты психиатрических лечебниц — зачастую жертвы этого мрачного наследия, подталкиваемые преступными устремлениями никому не видимого lycanthropus, или сходящие с ума из-за раздирающего душу конфликта человека и ведьмы. Вот она — причина раздвоения личности. Так сказать, Джекиль и Хайд.— Группы крови и черепные индексы окончательно доказывают — практически каждый человек несет в себе некоторые физические черты, унаследованные от lycanthropus. Проведенное Фрейдом исследование подсознательного обнажило еще один пласт доказательств, которые он не сумел распознать.— Затем все эти последние эксперименты в области парапсихологии… Надо сказать, что большинство исследователей даже не догадывается о страшных фактах, которые они могут открыть. Ну и, естественно, ведьмы изо всех сил стараются бросить тень на результаты их экспериментов или пытаются прямо их опровергнуть.— Свидетельства древнего противостояния есть во всех странах, во все времена. Доктор Мондрик держал у себя на столе маленькое напоминание — древнеримскую масляную лампу, украшенную изображением волчицы, вскармливающей Ромула и Рема. Доктор называл это хитрой пропагандой ведьм.— Да что там говорить… все и перечислить невозможно. Не говоря уже о весьма убедительных доказательствах, хранящихся в этом ящике, — Сэм кивнул в угол пещеры.— Что-то я не совсем понял, — пробормотал Бэрби, пытаясь стряхнуть парализующий ужас. — Если Homo Lycanthropus действительно был уничтожен…— Ты же знаешь законы наследственности Менделя, — прервал его Сэм. — Мы вместе их изучали в колледже. — Квейн слегка улыбнулся, и Бэрби с мучительной тоской подумал о тех прекрасных, безмятежных и безвозвратно прошедших студенческих годах. Он неуверенно помотал головой, и Сэм пояснил: — Частицы клетки, отвечающие за наследственность, называются генами… не может быть, чтобы ты это забыл! В человеке таких генов несколько тысяч, и каждый несет в себе, или помогает нести, определенные характеристики. Каждый ребенок наследует двойной набор генов от своих родителей, и секс на самом деле — всего лишь способ перемешивания генов. А дальше — законы вероятности гарантируют уникальность каждого человека.— Вероятность… — эхом отозвался Бэрби, в который раз поражаясь тому, какие невероятные возможности таятся в мысленном контроле над вероятностью.— Гены, если ты помнишь, могут быть доминантными и рецессивными. Гены нам достаются парами, по одному от каждого родителя, и доминантный ген может скрыть присутствие своего рецессивного партнера… так, доминантный ген темных глаз не дает проявиться рецессивному гену, делающему глаза голубыми. Ну, это безобидная пара, а некоторые — весьма зловещи.Бэрби облизнул внезапно пересохшие губы.— Один такой очень неприятный рецессивный ген, — продолжал Сэм, — это ген, делающий людей глухонемыми. Обычный гибридный глухонемой — это человек, несущий в себе рецессивный ген глухоты и доминантный слуха — никакими обычными тестами его нельзя отличить от нормального человека. И тем не менее, он носитель глухонемоты. Если два таких носителя поженятся, то случайные перетасовки их генов приведут к тому, что один ребенок из четырех будет совершенно нормальным — он унаследует доминантные гены слуха от обоих родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93