Иоанна Антоновича). Несмотря на оды, переводы сочинений иностранцев академиков и занятия по кабинетам, студент Л. не получал ни места, ни жалованья. Только с восшествием на престол Елизаветы Петровны, в январе 1742 г., Л. был определен в акд. адъюнктом физики. В 1743 г. Л. обращается к переложению в стихи псалмов и сочиняет две лучшие свои оды: «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния» и «Утреннее размышление о Божием величестве». В этом же году Л., вследствие «продерзостей», непослушания конференции акд. и частых ссор с немцами в пьяном виде, более семи месяцев «содержался под караулом» и целый год оставался без жалованья; на просьбы о вознаграждении для пропитания и на лекарства он получил только разрешение взять академических изданий на 80 р. В прошении об определении его проф. химии (1745) Л. ничего не говорит о своих одах, упоминая только о своих «переводах физических, механических и пиитических с латинского, немецкого и французского языков на российский, о сочинении горной книги и риторики, об обучении студентов, об изобретении новых химических опытов и о значительном присовокуплении своих знаний». Назначение в академию – профессором химии – совпало с приездом жены Л. из-за границы. С этого времени начинается более обеспеченная и спокойная жизнь Л., среди научных трудов, литературных занятий и лучших общественных отношений. В 1745 г. он хлопочет о разрешении читать публичные лекции на русском языке, в 1746 г. – о наборе студентов из семинарий, об умножении переводных книг, о практическом приложении естественных наук и проч. В предисловии к сделанному им тогда же переводу Вольфовой физики Л. определительно и понятно рассказал об успехах наук в XVIIXVIII вв. Это была совершенная новинка на русском языке, для которой Л. должен был изобретать научную терминологию. Такое же популяризирование науки проявилось в академических речах Л. о пользе химии и пр. С 1747 г., кроме торжественных од, Л. должен был составлять стихотворные надписи на иллюминации и фейерверки, на спуск кораблей, маскарады, даже писать по заказу трагедии («Тамира и Седим», 1750; «Демофонт», 1752). В 1747 г., по поводу утверждения имп. Елизаветой нового устава для академии и новых штатов, Л. написал знаменитую оду, начинающуюся известными стихами: «Царей и царств земных отрада, возлюбленная тишина, блаженство сел, градов ограда, коль ты полезна и красна!». Здесь поэт воспел и свой идеал, свой кумир – Петра Великого («Послав в Россию человека, какой не слыхан был от века»), а вместе с ним и науки – «божественные, чистейшего ума плоды» («науки юношей питают, отраду старым подают»). В одной из заключительных строф этой оды Л. восклицает: «О вы, которых ожидает отечество от недр своих, и видеть таковых желает, каких зовет от стран чужих, о ваши дни благословенны! дерзайте ныне ободренны раченьем вашим показать, что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать». Есть в этой оде кое что заимствованное из древних классических писателей, из которых Л. в том же году сделал стихотворные переводы. Между тем Л. продолжал свои научные занятия физикой, химией и издавал латинские диссертации, находившие полное одобрение со стороны таких заграничных ученых, как берлинский академик Эйлер. Благодаря вниманию Эйлера, Л. добился, наконец, устройства химической лаборатории (1748). В 1743 г. при академии возникли исторический департамент и историческое собрание, в заседаниях которых Л. повел борьбу против Миллера, обвиняя его в умышленном поношении славян, Нестора летописца и других российских авторитетов и в предпочтении, отдаваемом иностранцам. В том же году он издал первую на русском языке риторику, воспользовавшись не только старыми латинскими риториками Кауссина и Помея, но и современными ему работами Готшеда и Вольфа. Между литературными и научными трудами Л. существовала самая тесная связь; лучшая его ода, «Вечернее размышление», полная поэтического одушевления и неподдельного чувства, по словам самого Л. содержит его «давнейшее мнение, что северное сияние движением Ефира произведено быть может». И стихом, и русским языком Л. владел лучше чем два других выдающихся литератора его времени – Тредьяковский и Сумароков. Последние вели с Л. постоянную борьбу, вызывая на споры о языке, о стиле и литературе. Иногда эти споры, по условиям времени, принимали и грубую форму; но Л. всегда выходил из них победителем. В торжественном собрании академии наук; в 1749 г., Л. произнес «Слово похвальное имп. Елизавете Петровне», в котором, как и в одах, прославлял Петра Великого и науки в их практическом приложении к пользе и славе России. Похвалы императрице обратили внимание на Л. при дворе, а в академии создали ему немало завистников, во главе которых стоял сильный Шумахер. Около 1750 г. Л. нашел «патрона» в лице любимца имп. Елизаветы, И. И. Шувалова, к которому поэт написал несколько задушевных писем в стихах и в прозе, имеющих ценное автобиографическое значение. В одном из них Л. говорит о себе: «воспомяни, что мой покоя дух не знает, воспомяни мое раченье и труды. Меж стен и при огне лишь только обращаюсь; отрада вся, когда о лете я пишу; о лете я пишу, а им не наслаждаюсь и радости в одном мечтании ищу». В это время Л. был особенно занять мозаикой, стеклянными и бисерными заводами. В 1751 г. Л. напечатал первое издание своих сочинений: «Собрание разных сочинений в стихах и прозе» (1400 экз.). По приказанию президента акад., гр. Разумовского, Л. сочинил «российскую речь ученой материи», выбрав предметом «Слово о пользе химии» (1754 г., 6 сентября).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168