Но многозначительный абсурд продолжается: на консилиум приглашают Туполева. Знаменитый конструктор уточняет диагноз: «Нет, это не окончательный самолет, хотя и имеет много общих черт с истребителем-перехватчиком».Странное существо незаметно входит в жизнь обитателей старого арбатского (!) дома и беспощадно рушит его. Население переезжает в новое прекрасное здание. («И увидел я новое небо и новую землю…»). Это не просто аллегория, а самый настоящий шифр, скрывающий историю о втором пришествии Иисуса.. Автор без конца повторяет, что Стальная Птица — «спаситель». Библейскому Сыну Божьему «негде преклонить голову» — та же ситуация у аксеновского «спасителя». Он появляется в арбатском дворе с двумя авоськами в руках: в одной — рыба, известный символ Иисуса, в другой — мясо, истекающее кровью. Жертвенное?.. Но Аксенов намекает и на что-то конкретное, известное самому автору и его ближайшему окружению. Кто имел прямое отношение к стальным самолетам? Кто работал в шараге с Туполевым? Кто проектировал ракетный перехватчик? Кто приехал в Москву из Таганрога в 1948 году?В 50-60 годы Бартини поддерживал тесные связи с учеными двух крупнейших научных центров — Дубны и новосибирского Академгородка. Увидеть его вклад в тогдашнее кипение идей нам поможет повесть Василия Аксенова «Золотая наша Железка» (1973). В этом тексте не раз упомянута магия и каббала, а среди персонажей присутствует старый алхимик (он же — иностранный физик с мировым именем). Да и само название повести ясно указывает на трансмутацию неблагородного металла в золото.Легко заметить, что в «Железке…» воспроизводится сюжет «Стальной птицы»: некто Мемозов, — существо с фантастическими возможностями — появляется в сибирском научном центре Пихты, озонирует творческую атмосферу и производит великое сотрясение ученых мозгов. Это его функция. «Я сплю, и вы суть мое сновидение, — объясняет Мемозов. — Есть только я, одинокий и великий очаг энергии, и вы во мне, как мои антиперсонажи, как моя собственность, и я делаю с вами, что хочу».Фамилия героя начинается с «мем», — эта древнееврейская буква в каббале соответствует миру сна и иллюзии, царству мистической воды — «маим». Не забыта и грибная тема: муссируется слух о том, что Мемозов торговал в Москве волнушками, а главное действо разворачивается вокруг институтского кафе «Волна». («Мем» — вода!) Этого достаточно, чтобы увидеть «ресторан Грибоедова», действующий в одном из советских «академгородков». По примеру старших товарищей писатель дублирует намек: аксеновский «Воланд» продает волнушки на несуществующем Терентьевском рынке, а директора научного центра зовут Терентием. 21. «СТРАНА ДАЛА СТАЛЬНЫЕ РУКИ — КРЫЛЬЯ…» Зачатый при свете Сверхновой древний великан Ра-Мег — возможно, это аллегория божественного рождения. «Звездный мальчик». И первое, что сделал бартиниевский герой — научил людей добывать и обрабатывать металл. Между тем, это занятие напрямую связано с именем булгаковского мага: Воланд — чудесный кузнец, полузабытый цивилизатор Северной Европы. Мало того: древнегерманский Воланд оказался конструктором и пилотом! А прототип «иностранного консультанта» внедрял сталь в авиастроение. Вот что пишет об этом И.Чутко: «Так было и со сваркой хромомолибденовой и нержавеющей сталей. Бартини и инженер Сергей Михайлович Попов разработали для этого свою технологию».…Скульптура Веры Мухиной «Рабочий и колхозница» всемирно прославилась на Парижской выставке 1937 года. Чуть позже она появилась на мосфильмовской заставке: стальные гиганты возникают из тьмы, разворачиваются, — и всякий раз зрители испытывают какое-то непонятное волнение.Известно, что Вера Ивановна Мухина трудилась над знаменитым монументом вместе с авиационными инженерами-технологами. В их числе был и С.Попов, работавший над стальными самолетами Бартини. Пустотелые фигуры, сваренные из выколоченных по модели миллиметровых листов «нержавейки», изнутри держит мощный каркас из хромомолибденовой стали — технология, впервые отработанная на бартиниевской «Сталь-6». Бартинн изобрел для этого специальный сварочный станок. А советский павильон, послуживший постаментом для нержавеющей пары, проектировал уже знакомый нам архитектор Б.Иофан. Он нашел очень интересное решение: здание павильона выстроено в виде лестницы, по которой поднимаются стальные гиганты. Первые ступени — широкие и низкие, последние — узкие и крутые. Кривая, проведенная по касательной к уступам и острию серпа, точно накладывается на бартиниевский график ускорения.В 1934 году Мухина предлагала построить сорокаметровый маяк в виде фигуры водолаза с огненными иллюминаторами шлема — в Балаклавской бухте. Через полгода после ареста Бартини она лепит «Икара» — крылатого юношу, падающего в море. А этот факт приводится во всех книгах о Мухиной: в 1912 году они с подругой путешествуют по Италии в сопровождении двух итальянцев, с которыми познакомились в Париже.Не странно ли: спустя сорок лет Вера Ивановна в беседах со своими биографами неизменно вспоминает старого учителя физики и его сына-гимназиста! Фамилия у итальянских друзей очень интересная: Бертини. В другой книге — Бортини… Может быть, кто-то из биографов плохо расслышал? Но в третьей книге о творчестве Мухиной гимназист оказывается не сыном, а братом учителя, да и самому почтенному мэтру всего тридцать лет!Нельзя ли предположить, что именно Бартини был истинным вдохновителем знаменитой скульптуры? Автором идеи и эскиза первого варианта Вера Мухина называла Иофана, но сам Борис Михайлович на этот счет загадочно отмалчивался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183