— Это кто такой?— Генерал-майор КГБ. Он шеф советской безопасности в Берлине. Очень хитер. И я его опасаюсь.— Значит, по-вашему, тут требуется серьезная операция, — сказал Уэверли, возвращаясь к письменному столу. — Я вас понимаю. Но делать нечего. Нужно обязательно переправить Окубу.Таррант взял под контроль свои эмоции и сказал:— Нам понадобилось пятнадцать лет, чтобы создать нашу берлинскую ячейку. Нужно немало времени, чтобы завербовать надежных агентов и как следует их внедрить, но мы сплели неплохую сеть. Наши агенты пока ничего не делают. Это кроты, и они затаились до поры до времени. Мы разбудим их, только когда ситуация действительно накалится до предела. Как бы соблазнительно ни было использовать их для чего-то другого, приходится сдерживаться. Во всяком случае, ради Окубы рисковать не стоит. Это все равно что посылать летчика-камикадзе, чтобы потопить шлюпку.Какое-то время Уэверли смотрел в пространство, затем сказал:— А вы не могли бы нанять для этого люден со стороны? Деньги здесь не проблема.— Не проблема для кого, господин министр? Бюджет всех отделов Секретной службы был урезан в прошлом году и еще раз в нынешнем. У нас на все про все есть жалкие десять миллионов фунтов в год. ЦРУ этого не хватило бы даже оплатить свои телефонные счета.На это Уэверли только покачал головой и сказал:— Вы слишком опытный работник, чтобы сразу пасовать перед скаредностью правительства. Американцы могут позволить себе транжирить деньги, а мы нет. Но нам необязательно обращаться к бюджету. Для этого есть особый фонд. Надеюсь, вы в состоянии нанять профессионалов? В Западном Берлине, как мне кажется, таких мастеров куда больше, чем у нас, в Уайтхолле, чиновников.— Там примерно столько же разведок, — сухо парировал Таррант. — И все эти профессионалы уже плохо соображают, на кого именно работают. А поскольку связь запугана, они тратят много времени, убирая чужих. Кроме того, советская разведка успешно внедрилась всюду, куда только можно внедриться. Если добавить к этому вольных стрелков, двойных и тройных агентов, то возникает ситуация, которая позволяет русским спать спокойно и посмеиваться над всеми остальными.Уэверли улыбнулся, хотя и крайне сухо.— В таком случае вам имеет смысл использовать собственные ресурсы.— Мне кажется, я уже пояснил, как обстоят дела с нашими кадрами, господин министр.— Нет, — ответил министр, уставясь на Тарранта. — Вы лишь сказали, что не хотели бы жертвовать вашими людьми ради Окубы. Но ценность Окубы определяет министерство. Точнее, я.В комнате повисла долгая пауза.— Разумеется, — наконец сказал Таррант и встал. — Я буду держать вас в курсе всех событий, — добавил он.
Модести Блейз вошла в вестибюль своего дома в сопровождении орехового комода эпохи королевы Анны. Причем комод этот передвигался на ногах.Вилли Гарвин поставил комод на пол и вытер лоб тыльной стороной ладони. Он держал его у себя на коленях на заднем сиденье открытого «роллс-ройса», пока Модести гнала машину с бешеной скоростью, чтобы поскорее преодолеть восемьдесят миль до загородного особняка, где проводился аукцион, до ее лондонской квартиры.В своем серо-голубом костюме она выглядела и смущенной, и привлекательной.— Извини, Вилли, — сказала она, глядя, как он потирает затекшие мускулы. — Мне надо было просто оставить комод у них и попросить доставить потом.— Может быть, — охотно согласился Вилли.— Но я вдруг вспомнила, что они сделали тогда с тем очаровательным столиком, который я купила в прошлом году.— Вот именно, — отозвался Вилли.— Поэтому я решила, что лучше уж от греха подальше захватить комод с собой.— Вот именно.Модести улыбнулась и, похлопав его по руке, сказала:— Почему бы тебе не рассердиться на меня, хотя бы в виде исключения? Ради моего же блага?— В другой раз. — Вилли глянул мимо Модести и с легким удивлением произнес: — Ты погляди, кто у нас.Из кресла поднялся человек и двинулся в их сторону. В одной руке у него был котелок, в другой зонтик. Это был Джек Фрейзер, помощник Тарранта, маленький человек в очках, с худым лицом и робкими манерами, являвший миру лик нервного, но ревностного служаки. Он так давно привык играть эту роль, что она буквально стала его второй натурой. Впрочем, иногда, в избранном кругу, он сбрасывал эту личину, и возникал истинный Джек Фрейзер, который ничего общего не имел с испуганным клерком, — это был другой, повидавший виды оперативник с пятнадцатилетним опытом работы, и репутация его была заслуженно высокой. Сейчас на его лице появилась нервная улыбка:— Надеюсь, мой визит… Я звонил… мисс Блейз, но… В общем, я решил прийти и подождать вас…— Прекрасно, — и бровью не повела Модести. — Я все равно собиралась еще раз просмотреть полис, прежде чем подписывать. — Затем, обернувшись к швейцару за конторкой, сказала: — Джордж, помогите мистеру Гарвину поставить эту штуку в лифт.Они втиснулись в лифт втроем плюс комод. Пока поднимались, Фрейзер сохранял свои подобострастные ужимки, рассуждая многословно, но со знанием дела о достоинствах комода. Вилли вытащил комод из лифта и поставил в фойе. Модести первой вошла в гостиную и, снимая жакет, осведомилась:— Что-то случилось, Джек?Фрейзер скорчил гримасу, бросил на кушетку шляпу и зонтик и мрачно сказал:— Таррант подал в отставку. — Отбросив свою личину, он добавил: — Черт знает что! Чем дольше живу, тем больше симпатий вызывает у меня Гай Фокс Гай Фокс стоял во главе так называемого Порохового заговора в 1605 г., целью которого было взорвать здание британского парламента.

. Хотя взорвать парламент — это еще слишком легкая смерть для его членов… Не дадите чего-нибудь выпить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12