ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Он прошел мимо в каких-нибудь двух метрах. Джину даже показалось, что он уловил запах его пота, смешанного с йрдоформом.
— Здоровый битюг, — сказал Рубинчик. — Наверное, тоже в баскет играл.
— Наверное, — сказал Джин.
Большой скат с перламутровой спиной и беззастенчиво белым пузом, слабо колыша крыльями, висел у входа в пещеру.
Едва только Джин оторвался от коралловой скалы, как скат юркнул в пещеру, но через минуту высунул из нее любопытный нос.
Глубоко вниз, в темноту уходили коралловые лабиринты, похожие на развалины таинственного дворца в джунглях.
Рубинчик, уплывший с аквалангом по этим коридорам вниз, не возвращался уже около двадцати минут. Джин начал волноваться — не случилось ли чего-нибудь: ведь несколько раз он видел сквозь заросли медленно барражирующих акул.
Наконец неутомимый доктор появился. Он выплывал снизу по бледно-розовому коралловому коридору. На его остроге билась крупная рыба. Приблизившись, он махнул рукой Джину — давай на берег!
На берегу Рубинчик всунул в руки Джину кинокамеру и попросил снять его на фоне акул по возможности ближе к этим обитателям моря. Джин отказался, сославшись на некоторую опасность такого предприятия.
— В этом как раз все дело, старичок, — сказал Рубинчик. — Представляешь, прокручу эти кадры, ведь обалдеют же мальчики и девочки.
— Нет, я не буду тебя снимать, — решительно заявил Джин.
Рубинчик задумчиво посмотрел на него.
— Мне не хотелось бы в тебе разочаровываться, старик.
Джин сплюнул в досаде.
— Ну пошли!
Под водой в обществе трех акул Рубинчик вел себя со сдержанной наглостью. Жестами он показывал Джину, как снимать, проплывал под брюхом акул, а один раз поплыл прямо на камеру рядом с одной из них, словно ведя под руку солидную даму.
На берегу Джин, чертыхаясь и смеясь, нанес Рубинчику несколько шутливых ударов по брюшному прессу. Парень этот ему определенно нравился.
— Слушай, старик, какая у тебя мускулатура потрясная! — сказал Рубинчик. — Как это ты накачался? Культуризмом занимался или изометрией?
Джин догадался, что он имеет в виду «масл билдинг», искусственное формирование атлетической фигуры.
— Я занимался по системе «Атласа», — скромно сказал он.
Глаза Рубинчика загорелись жгучим любопытством.
— Что это за система? Почему не знаю?!
«У них, наверное, нет системы „Атласа“, — подумал Джин и, засмеявшись, сказал:
— Да это мы сами с ребятами придумали.
— Ты должен мне ее записать, — сказал Рубинчик. — А то, браток, от этой морской жизни у меня уже стали появляться кое-какие «соцнакопления».
Он похлопал себя по безупречному животу
— У меня нет пера, — сказал Джин.
— А это что? — Рубинчик нагнулся и выхватил из кармана лежащей на песке куртки его, Джина, страшную ручку, таящую в себе, по крайней мере, десять мгновенных смертей.
— Ух ты! Вот это фирма! — восхищенно сказал Рубинчик, крутя ручку в руках. — Где достал?
— Дай сюда! — Джин выхватил ручку.
— Да что ты такой прижимистый? — удивился Рубинчик.
— Это японский «пайлот». Купил по случаю в Риге, — сказал Джин. — С ней надо осторожно обращаться, а то выльются все чернила.
Они легли на песок в тени высокой известковой скалы совершенно фантастической формы. Джин начал записывать на клочке бумаги систему «Атласа». Писал он осторожно, стараясь не употреблять английских терминов. Марк курил и посвистывал, наслаждаясь жизнью.
— Какая у тебя родинка забавная на руке! — сказал он. — Надо же, где села, — между большим и указательным! Вот как странно распределяется меланин.
— Да, — усмехнулся Джин, — это у нас фамильная, и у отца такая была и у деда.
— Что ты говоришь? — удивился Рубинчик. — А ведь есть кретины, отрицающие генетику.
Родинку эту напаяли Джину на кисть правой руки третьего дня на Окинаве взамен устаревших капсул, что зашиваются в воротник. В случае захвата достаточно было откусить эту родинку, и наступала мгновенная смерть.
Они были совершенно одни на небольшом пляже, полумесяцем выгибающемся вокруг удивительно красивой бухты. В открытое море из этой бухты можно было попасть лишь по извилистым коридорчикам меж бесчисленных причудливых известковых скал. Кое-где между скал был виден слепящий горизонт, там иногда проходил контур крылатого сампана. Волны тихо лизали ноздреватый песок, из дырочек выбегали крошечные шустрые крабы. Тишина, идиллия, райская жизнь…
— Слушай, Жека, — проговорил Марк. — Тебе, наверно, в этом госпитале много приходится оперировать, а?
— Конечно, — ответил Джин.
— Резекцию желудка небось уже делаешь?
Джин вспомнил, что резекция желудка у американских молодых хирургов считается эталоном зрелости.
— Да, — сказал он, — я уже сделал самостоятельно восемь резекций.
— Эх! — с досадой воскликнул Рубинчик и хлопнул ладонью по колену. — Понимаешь, старик, хирургия — моя тайная порочная страсть. Я еще после четвертого курса на практике втихаря сделал аппендэктомию, а на шестом курсе ассистировал самому Круглову, да, да, можешь не верить… ну, правда, всего лишь третьим ассистентом, крючок держал и сушил, но все-таки и лигатуру одну навел… И вот, понимаешь ли, соблазнился на романтику, ушел в судовые врачи. Жизнь, конечно, шикарная, но дисквалифицируюсь, старичок, со страшной силой. Вот отплаваю, женюсь на Фуонг, придется все сначала начинать… А ты по какому методу делаешь резекцию?
— По методу Табуки, — сказал Джин.
— Как? — изумился Рубинчик. — Табуки? Я даже не слышал. Новенькое что-то? Ну-ка расскажи с самого начала.
Джин мучительно начал вспоминать операцию, на которой он как-то ассистировал профессору Лоуренсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
— Здоровый битюг, — сказал Рубинчик. — Наверное, тоже в баскет играл.
— Наверное, — сказал Джин.
Большой скат с перламутровой спиной и беззастенчиво белым пузом, слабо колыша крыльями, висел у входа в пещеру.
Едва только Джин оторвался от коралловой скалы, как скат юркнул в пещеру, но через минуту высунул из нее любопытный нос.
Глубоко вниз, в темноту уходили коралловые лабиринты, похожие на развалины таинственного дворца в джунглях.
Рубинчик, уплывший с аквалангом по этим коридорам вниз, не возвращался уже около двадцати минут. Джин начал волноваться — не случилось ли чего-нибудь: ведь несколько раз он видел сквозь заросли медленно барражирующих акул.
Наконец неутомимый доктор появился. Он выплывал снизу по бледно-розовому коралловому коридору. На его остроге билась крупная рыба. Приблизившись, он махнул рукой Джину — давай на берег!
На берегу Рубинчик всунул в руки Джину кинокамеру и попросил снять его на фоне акул по возможности ближе к этим обитателям моря. Джин отказался, сославшись на некоторую опасность такого предприятия.
— В этом как раз все дело, старичок, — сказал Рубинчик. — Представляешь, прокручу эти кадры, ведь обалдеют же мальчики и девочки.
— Нет, я не буду тебя снимать, — решительно заявил Джин.
Рубинчик задумчиво посмотрел на него.
— Мне не хотелось бы в тебе разочаровываться, старик.
Джин сплюнул в досаде.
— Ну пошли!
Под водой в обществе трех акул Рубинчик вел себя со сдержанной наглостью. Жестами он показывал Джину, как снимать, проплывал под брюхом акул, а один раз поплыл прямо на камеру рядом с одной из них, словно ведя под руку солидную даму.
На берегу Джин, чертыхаясь и смеясь, нанес Рубинчику несколько шутливых ударов по брюшному прессу. Парень этот ему определенно нравился.
— Слушай, старик, какая у тебя мускулатура потрясная! — сказал Рубинчик. — Как это ты накачался? Культуризмом занимался или изометрией?
Джин догадался, что он имеет в виду «масл билдинг», искусственное формирование атлетической фигуры.
— Я занимался по системе «Атласа», — скромно сказал он.
Глаза Рубинчика загорелись жгучим любопытством.
— Что это за система? Почему не знаю?!
«У них, наверное, нет системы „Атласа“, — подумал Джин и, засмеявшись, сказал:
— Да это мы сами с ребятами придумали.
— Ты должен мне ее записать, — сказал Рубинчик. — А то, браток, от этой морской жизни у меня уже стали появляться кое-какие «соцнакопления».
Он похлопал себя по безупречному животу
— У меня нет пера, — сказал Джин.
— А это что? — Рубинчик нагнулся и выхватил из кармана лежащей на песке куртки его, Джина, страшную ручку, таящую в себе, по крайней мере, десять мгновенных смертей.
— Ух ты! Вот это фирма! — восхищенно сказал Рубинчик, крутя ручку в руках. — Где достал?
— Дай сюда! — Джин выхватил ручку.
— Да что ты такой прижимистый? — удивился Рубинчик.
— Это японский «пайлот». Купил по случаю в Риге, — сказал Джин. — С ней надо осторожно обращаться, а то выльются все чернила.
Они легли на песок в тени высокой известковой скалы совершенно фантастической формы. Джин начал записывать на клочке бумаги систему «Атласа». Писал он осторожно, стараясь не употреблять английских терминов. Марк курил и посвистывал, наслаждаясь жизнью.
— Какая у тебя родинка забавная на руке! — сказал он. — Надо же, где села, — между большим и указательным! Вот как странно распределяется меланин.
— Да, — усмехнулся Джин, — это у нас фамильная, и у отца такая была и у деда.
— Что ты говоришь? — удивился Рубинчик. — А ведь есть кретины, отрицающие генетику.
Родинку эту напаяли Джину на кисть правой руки третьего дня на Окинаве взамен устаревших капсул, что зашиваются в воротник. В случае захвата достаточно было откусить эту родинку, и наступала мгновенная смерть.
Они были совершенно одни на небольшом пляже, полумесяцем выгибающемся вокруг удивительно красивой бухты. В открытое море из этой бухты можно было попасть лишь по извилистым коридорчикам меж бесчисленных причудливых известковых скал. Кое-где между скал был виден слепящий горизонт, там иногда проходил контур крылатого сампана. Волны тихо лизали ноздреватый песок, из дырочек выбегали крошечные шустрые крабы. Тишина, идиллия, райская жизнь…
— Слушай, Жека, — проговорил Марк. — Тебе, наверно, в этом госпитале много приходится оперировать, а?
— Конечно, — ответил Джин.
— Резекцию желудка небось уже делаешь?
Джин вспомнил, что резекция желудка у американских молодых хирургов считается эталоном зрелости.
— Да, — сказал он, — я уже сделал самостоятельно восемь резекций.
— Эх! — с досадой воскликнул Рубинчик и хлопнул ладонью по колену. — Понимаешь, старик, хирургия — моя тайная порочная страсть. Я еще после четвертого курса на практике втихаря сделал аппендэктомию, а на шестом курсе ассистировал самому Круглову, да, да, можешь не верить… ну, правда, всего лишь третьим ассистентом, крючок держал и сушил, но все-таки и лигатуру одну навел… И вот, понимаешь ли, соблазнился на романтику, ушел в судовые врачи. Жизнь, конечно, шикарная, но дисквалифицируюсь, старичок, со страшной силой. Вот отплаваю, женюсь на Фуонг, придется все сначала начинать… А ты по какому методу делаешь резекцию?
— По методу Табуки, — сказал Джин.
— Как? — изумился Рубинчик. — Табуки? Я даже не слышал. Новенькое что-то? Ну-ка расскажи с самого начала.
Джин мучительно начал вспоминать операцию, на которой он как-то ассистировал профессору Лоуренсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210