Изобел ждала его в потемках.Довольно долго они о чем-то там шептались. Я не стал рисковать и потому не подкрался на такое расстояние, чтобы слышать, о чем у них там шла речь. Мне уже достаточно было того, что разговор имел место. Похоже, мое первоначальное подозрение там, в Гонолулу, оказалось верным, несмотря на опровержения Монаха. Женщину подсадили мне очень умело и с убедительной легендой. Короче, кем бы она ни являлась, то, что она секретничала с одним из молодцов Монаха, означало лишь новые неприятности для меня.Наконец их совещание закончилось, и он пошел к берегу, а она в отель. Она прошла мимо того места, где прятался я. Глядя ей вслед, я отметил, что в отличие от большинства женщин в узких платьях и на высоких каблуках она шла, практически не виляя бедрами. У нее был весьма респектабельный, шикарный вид, и держалась она с достоинством, ничем не напоминая женщину, которая способна спокойно отдаться мужчине только для того, чтобы войти к нему в доверие. Я внутренне хмыкнул и напомнил себе, что все идет хорошо. Даже отлично. Этот новый поворот заметно повысил мое настроение. Надежные женщины возлагают на тебя слишком большие обязательства, напомнил я себе, особенно если они к тому же хороши собой. Начинаешь испытывать чувство ответственности перед ними и их чертовой красотой. С другой стороны, коварные обманщицы — независимо от внешности — позволяют твоей совести спать спокойно. И от них порой больше пользы. Например, они могут знать то, о чем и не подозревают женщины надежные.— Спокойно, Эрик, — услышал я за спиной голос, который сразу же узнал. Это Фрэнсис, он же Билл Менандер. — Теперь вы смотрите прямо, если не хотите получить дырку в черепе. Вы проверьте свое снадобье, которым угощали меня: я проспал всего час с четвертью.— Передам медикам, — пообещал я. — Что будем делать сейчас?— Медленно, не торопясь, передайте мне свою пушку.— Прошу, — я подал револьвер, который Фрэнсис тут же забрал. — А теперь?Не успел он ответить, как кто-то подбежал к машине.— О`кей, Билл, — услышал я незнакомый мужской голос. — Я разобрался с канакой. С ним порядок. Он без сознания.— Надолго?— Надолго. Давай убираться отсюда, пока Пресман не заявился к своему крутому приятелю. Давай, шевелись. Эй, кому говорят.Говорили мне, и я зашевелился. У меня, конечно, было про запас несколько впечатляющих ответов, но большинство из них приводит к тому, что ваш собеседник оказывается мертвым. Отбирать револьвер у человека — занятие, мягко говоря, рискованное. Отбирать его и оставлять оппонента целым и невредимым — занятие, имеющее смысл, только если у вас есть одна-две запасных жизни. Сложившаяся ситуация обещала любопытные повороты. Мне хотелось спокойно исследовать эти варианты и не разыгрывать из себя лихого киногероя.Я послушно уселся справа от водителя, чувствуя затылком револьверный ствол. Неизвестный мне молодой человек сел за руль, и мы спустились с холма, на котором раскинулся отель, а потом покатили по шоссе в южном направлении.— Что такое канака? — осведомился я. Водитель бросил на меня недовольный взгляд, словно собираясь попросить меня заткнуться, но Фрэнсис подал голос с заднего сиденья.— Это в общем-то означает “человек”, точнее, “туземец”. Джек Лондон когда-то написал рассказ под названием “Прибой Канака”. Там рассказывалось о могучем прибое канака, с которым могли справляться только туземцы — в отличие от прибоя малахини, ерунда для белых туристов. Когда-то это было гордое слово, канака. Но нынче его употребляют в пренебрежительном смысле. В общем надо быть осторожнее с этим словом. Например, Рог вряд ли посмел бы назвать канакой мистера Глори в глаза, верно я говорю?— Иди к черту, — отозвался шофер. — Плевать я хотел на этого туземца. Если бы ты видел, как я с ним разобрался. Он и опомниться не успел...— Мистер Глори? — переспросил я. — Это бронзовый спортсмен в “джипе”?— Вообще-то его зовут Джимми Ханохано, — сказал Фрэнсис. — Он считает себя потомком королей...— Подумаешь, — фыркнул шофер. — Ну и что с того?— Ханохано по-гавайски означает честь или слава, — продолжал Фрэнсис. — Поэтому он именовал себя мистер Глори в своем оркестрике. Мистер Глори и его Короли Прибоя. Он и сейчас иногда поет и играет на гитаре в барах, а также занимается любовью с туристками. Они от него все млеют. Иногда у него неплохо получаются старинные местные штучки, но это зависит от настроения. Только не дай Бог попасться ему, когда он пьян и в руке у него битая бутылка.— Да заткнись ты, — буркнул Рог. — Хватит его рекламировать. Не такой уж он крутой.— Надеюсь, ты его надолго вывел из строя. Он из тех, с кем бы я не хотел столкнуться один на один. Ну, и с Пресманом тоже. Этому крючконосому распорядиться, чтобы нас укокошили, все равно что яичницу на завтрак заказать.— Может, он уже так и поступил. Он или Монах... Вот кто меня пугает. Одни голубые глаза чего стоят... Погоди, можно и свернуть, пожалуй, хватит ехать по шоссе...При повороте фары высветили красочный щит местного туристского бюро. Такие щиты указывают на разные достопримечательности. Затем машина стала переваливаться с кочки на ухаб. Мы виляли среди мескитовых деревьев... виноват, среди киаве. Затем дорога нырнула в заросли сахарного тростника, казавшиеся в темноте бесконечными. Справа и слева от машины в свете фар возникали и убегали высокие зеленые стебли. Наконец мы доехали до какого-то подобия каньона, уходившего к высоким горам. Рог остановил машину за укрытием в виде скалы, выключил фары и вырубил мотор. Воцарилась тишина. Потом Фрэнсис похлопал меня по плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59