- Шкипера незаметно, - сказала девушка. - Должно быть, и впрямь вознамерился держаться подальше.
Я скормил ей отредактированный и сокращенный текст совещания в ресторане, покуда спутница с воодушевлением уписывала поданный услужливым судовым официантом завтрак.
- Вашингтонские мудрецы, - заметил я, - возможно и прикрывают наш международный разбой, однако случись неладное - навряд ли захотят, чтобы главаря шайки справедливо сочли старшим флотским офицером, пускай даже отставным. А на побережье, особенно ближе к северу, пропасть народа помнит бравого Зигмунда, распоряжавшегося половиной скандинавского Сопротивления.
- Да, Хэнка считают героем, - подтвердила Диана. Поколебалась, неуверенно поглядела на меня: - Только не понимаю... Тебе, Мэтт, не кажется весьма странным, как легко сумел он уговорить норвежцев, склонить их к сотрудничеству? Учитывая конечную нашу цель?..
Я осклабился:
- Милая, прими поздравления и благодарность - совершенно искреннюю. Ибо секунду назад моя давно рассыпавшаяся прахом вера в разум так называемой слабой половины человеческого рода воскресла и воспряла. "Странным", значит? Слабо сказано, Диана. Можем безошибочно предположить: чем бы ни занимался в Норвегии капитан Прист, мы и грана правды не поведали, невзирая на тщательно продуманную ложь, подкрепленную статистикой и географическими картами.
Озабоченно хмурясь, Диана спросила:
- Но что же... делать будем? Вдруг он затеял нечто ужасное?
Я вздохнул с невыразимой печалью.
- Девица вознесла меня превыспрь, и тот же час низвергает в бездну.
- Что?!
- Рассуждала весьма здраво, а теперь молотишь глупости... Получается, ты отринула паскудную, ханжескую, мещанскую мораль и явилась в Европу только чтобы наставить Хэнка Приста на пути праведные? Так ли сама говорила накануне?
- Э-э-э...
- Я думал, ты взбунтовалась против постылого обывательского существования: безопасного, достойного, непроходимо скучного и глупого. Прекратила беспокоиться о бурых пеликанах и белых слонах! Начхала на предрассудки.
Диана прыснула и немедля оборвала смех.
- То есть, предлагаешь способствовать Присту, даже если... если он лжет?
- Отчего же "если"? Шкипер врет как сивый мерин, видать невооруженным глазом. И, между прочим, уведомил об этом словесно, в открытую... Ну и что? Приказом не предусмотрено докапываться до истины. Прист вполне может затевать куда более противозаконную и страшную вещь, несли вульгарная кража нефти у скандинавских бедолаг. Будем исходить из этого, и не ошалеем от неожиданности, когда правда выплывет наружу. Мой начальник отозвался о Хэнке Присте как изобретательном и умелом агенте, а начальник не раздает подобные комплименты на манер визитных карточек. Дозволим старому флибустьеру невозбранно плести свою паутину. А наше дело - забрать почту по дороге на север и не совать носов куда не след. Ого!.. Гляди, кто близится...
Эльфенбейны, pere et fille (прошу прощения за мой чудовищный французский выговор), объявились на палубе, дабы обозреть величественную панораму. Чуток опоздали, конечно, ибо надвигались облака, и береговое разноцветье заметно меркло. Я посмотрел на Диану.
- Встретимся у тебя в каюте, минут через пять. По дороге наведайся ко мне, вытащи из чемодана полевую аптечку и прихвати. Повторяю: через пять минут. Не удивляйся, если приду не один.
Диана поежилась и скосила взор на родителя и дщерь, остановившихся неподалеку. В глазах моей спутницы мелькнула искорка:
- Пособить?
- Ваша кровожадность, - шепнул я, - проваливайте. Что за хищная молодая особа!
Если речь идет о способности уберечься и выжить на истребительно-шпионском поприще - а доктор Эльфенбейн, безусловно возделывал поле, непосредственно примыкавшее к нашей собственной ниве, - человеку прямо противопоказано дорываться до успеха и власти. Субъект поневоле забывает, каковы обычаи джунглей, из которых ему посчастливилось воспарить в поднебесье. Он ширяет сизым орлом, гордо клекочет и ощущает себя недосягаемым. Там, внизу, жалкие, обреченные пресмыкаться твари могут по-прежнему язвить и пожирать Друг друга; но в горных просторах - покой и раздолье, больше незачем опасаться пуль - тем паче, когтей и зубов; здесь упомянутый субъект наслаждается полубожественным чувством вседозволенности...
И становится поистине бесстрашен.
И совершенно зря.
Слоун-Бивенс вопросительно уставился на меня, возникшего рядом. Со всевозможной учтивостью я назвал себя:
- Мэттью Хелм к вашим услугам, сударь. Не пора ли потолковать, а?
Голубые глаза Эльфенбейна отразили удивление, розовая пасторская физиономия слегка скривилась, но доктор быстро обуздал мимику.
- Вы убили Бьерна, - проронил он ледяным голосом. - Правда, олух не представлял особой ценности, простой наемник из местных... И все-таки не вижу смысла и резона беседовать с вами.
- Коли счеты сводить, сударь, - возразил я, - то вы первый отрядили Бьерна расправиться с Мадлен Барт. А я не люблю, когда покушаются на людей, вверенных моему попечению. И предупредил второго красавчика, Эрлана Торстенсена, тоже участвовавшего в нападении, что самое время бежать как гепарду, и прятаться как мыши, покуда не раздавили как таракана.
Девица Эльфенбейн вздрогнула:
- Вот оно что!.. Эрлан прислал непонятное, бессвязное донесение. Теперь ясно...
- Теперь ясно, - повторил я, сообразив: радиотелефоном корабль не располагал. Если сообщение действительно получили, кто-то исправно доставил его прямо на борт. И, возможно, задержался... Всего безопаснее в нашем деле строить предположения наихудшие. Тогда разочаровываешься только приятным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70