надо расстелить карту и ознакомить кое-кого с общей диспозицией...
* * *
- Не рассчитывай запугать Слоун-Бивенса так же легко и просто, как застращал норвежского молокососа, - предупредил Хэнк.
- Я не стращаю, но предупреждаю. Честно, между прочим. А доктор Эльфенбейн едва ли настолько глуп, чтобы бросать профессиональному истребителю открытый вызов. Он прекрасно помнит: записные убийцы - неуравновешенные, вспыльчивые психопаты, способные ополоуметь от ярости, молниеносно превратиться в берсерков... Нет, на это Слоун-Бивенс не решится, ибо наверняка заглядывал в мой послужной список.
- Уж больно много ты ставишь на свое тайное досье, сынок. Столкнешься однажды с умелым, хладнокровным, недоверчивым игроком - и пиши пропало.
- Возможно, - сказал я. - Но Мак отрядил вам агента со смертоносной репутацией и недвусмысленно велел потрясать оной. Конечно, я не безумец, и не намерен испытывать ее на Денисоне; а вот если не сумею заставить седого кабинетного червя извиваться и уползать подальше - сразу подам прошение об отставке... На кого, кстати, работает Эльфенбейн?
- А?
- Кто его нанял?
- Тяжело определить. Насколько понимаю, Эльфенбейн трудится впрок.
- Что-о?
- Сперва намерен обзавестись товаром, а заинтересованного покупателя сыскать впоследствии. Прист пожал плечами, продолжил:
- Нужно, Мэтт, повстречаться с двумя людьми: в Тронхейме и Свольвере. Все условлено заранее, Диана знает связных, поэтому не будем терять времени попусту. Задача твоя - приглядеть, чтобы встреча состоялась без приключений, а материалы перешли из рук в руки, согласно замыслу. Только не забывай: норвежцы уже не столь отважны, сколь были тридцать лет назад, воюя против нацистов. Они помогают мне, да не слишком-то охотно помогают. Свернет работа не туда - и парни тот же час расползутся и разлетятся по добропорядочным своим норкам и гнездышкам... От греха подальше.
- Да, сэр.
- Важнейшая встреча - вторая. Получишь чертежи некоего устройства, сооруженного пьяным, пожилым инженером-нефтяником, который некогда был молод, блистателен и трезв; а вдобавок числился настоящим гением по части взрывных устройств. Он потопил по моему приказу небольшой армейский транспорт - безукоризненно потопил, - но оказался излишне чувствителен. Сам знаешь, как это случается. Молодцу начали являться во сне убиенные оптом гитлеровцы, немчики кровавые в глазах стояли... Тебе никогда не снятся убитые?
- Нет, сэр. Говорят, у меня отсутствует воображение.
Ложь выглядела вопиюще, ибо полтора десятка лет я прилежно писал книгу за книгой, а ковбойские романы требуют воображения изрядного. Но об этой подробности, касавшейся моего прошлого, Хэнк, по-видимому, не знал.
- А у норвежца оно было развито сверх меры. И чуть не доконало парня. В минуты просветления он частенько изобретает какую-нибудь новую великолепную штуку - настолько простую, что никому и в голову не приходило задуматься о подобном: понимаешь? Последнее устройство Диане и доведется забрать. Названо, кстати, в мою честь.
- Наслышан.
- Только не думайте, что это лестно, мистер Хелм, - ухмыльнулся Прист без малейшего веселья. - Парень... впрочем, он давно уже не молод, ненавидит меня, бессердечного, бездушного убийцу, до визга поросячьего. Так и пояснил в сорок третьем, на нескольких языках... А нынче рассудил: паскудное приспособленьице всего уместнее назвать в честь сукина сына Зигмунда, кровожадного садиста, по недомыслию считаемого здесь героем. Пошутил, извольте видеть... Любой соотчич-норвежец почтет сей жест несомненным залогом восхищения; и лишь мы с Иоганном понимаем, где собака зарыта. Разумеется, теперь понимаешь и ты.
- Сложный психологический анализ, - отозвался я, - но, кажется, понимаю, сэр.
- Мне полагалось, - молвил Хэнк задумчиво, - причинять неприятелю наибольший возможный ущерб в человеческой силе, технике, боеприпасах. Так я и поступал. Некоторые ненавидели меня за это, некоторые - их было гораздо больше - боготворили; но плевать и на тех, и на других... Нет, пожалуй, перебрал! Они были славными, надежными бойцами. Очень многие живы посейчас. Подумай... Стая злобных оборванцев, насмерть перепуганных и оттого еще более жестоких и мстительных, рыщет по fjelds, подобно изголодавшимся волкам, а после, на страницах исторических исследований, учебников, летописей, романов, превращается в отряд подтянутых, бравых и благородных патриотов, которых вел за собою святой, оседлавший белого скакуна!
- Знакомо, - вставил я.
- Однажды ночью проскальзываешь в никчемную деревушку Блумдаль, перерезаешь глотки пяти несчастным, безмозглым нацистским ублюдкам - заметь, подкрадываешься к ним подлейшим образом, со спины! - а десятью годами позже читаешь о великой битве при Блумдале, кавалерийском рейде, звонких сигналах горниста и отважной атаке... Тьфу!..
Я промолчал, ибо прибавлять было нечего.
- Не думай, будто каждый и всякий в струнку вытянется и наизнанку вывернется, услыхав имя Зигмунда. Кой-кому из норвежцев эта блумдальская затея вышла боком...
- Каким же, сэр?
- Акульим...
Если не знаете, уведомляю: шершавый акулий бок способен одним-единственным скользящим касанием содрать кожу до самых костей. Я понял. Но изобразил недоумение.
- Несправедливо, нечестно... - хмыкнул Хэнк. - Справедливость, черт побери! Кто вообще слыхал о честных и справедливых войнах?
- Что случилось после Блумдаля?
- Да ты вообще воевал с гитлеровцами?
- Кажется.
- Значит, помнишь: коричневые позаимствовали у красных милейшую манеру брать и расстреливать заложников. Состоялось партизанское нападение - получайте в ответ!.. Но с какой стати норвежцы решили, будто я воздержусь от операции ради вшивых заложников, сынок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70