..Я узнавал нечто любопытное.— Значит, — переспросил я, — значит, в первый раз Ганса Рюйтера выдала ты? Кое-кто ломал голову, гадая, каким образом...— А что еще оставалось делать? Разорвать на себе одежду, посыпать голову пеплом и мчаться в службу национальной безопасности? Зачем?.. Как они следили за мною после Рюйтеровского бегства... Как докучали... А Рюйтер попросту манией величия страдал. Позвонил по телефону, велел выкрасть папку, бежать к нему в Канаду.— Постой, ведь именно это и говорится в деле.— Правильно. Меня довели до этого. Разозлили до белого каления. Вызвать, растолковать и попросить до-мощи не сочли, видите ли, возможным! Подсунули фальшивку через муженька. Но у Герберта ведь что на уме, то и на лбу написано. “Эй, дурочка, твоему любовнику ставят ловушку! Хватай документы, уноси, убегай! Он же уверен был: я немедля уволоку идиотскую папку.— И ты...— Уволокла. Содержимое, кроме титульного листа, засунула в комод. Муженек все едино туда не заглядывает, сколько я его знаю. Папку набила всяческой галиматьей и прилежно отослала в Инвернесс. Думала: пускай и Рюйтер порадуется, когда прочтет. И вот как получилось в итоге...— Н-да.— Это было ребячеством, шалостью, капризным желанием подразнить чересчур подозрительных — предъявив им содержимое портфеля в целости, и насолить чересчур самоуверенным — отослав полнехоньку бандероль никчемной чуши... Получается, погубила всю вашу затею...Я вспомнил трех погибших мужчин, одну погибшую девушку и другую — пока не погибшую вполне. Вспомнил о полезных вещах, именуемых радиопередатчиками и реактивными самолетами... Но даже если удастся поспеть и доставить сюда нужные документы — что само по себе уже немыслимо, — как передать их в нужные руки?Н-да. Карты сданы, играй теми, которые получил.— Пойди, умойся, — посоветовал я угрюмо.— А ты?— А я проведаю больную даму. Дженни встрепенулась.— Господи, я совсем забыла!И с ужасом оглянулась на темное устье шахты.— Ноэминь можно... спасти? Хоть как-нибудь? Помочь? Вызвать медиков?— Не в том вопрос, ирландочка, чтобы ей помочь. В том вопрос, чтобы она помогла нам. А тебя, между прочим, просят не вмешиваться... И не присутствовать.Сообразительная Дженни схватила значение сказанного на лету.— В просьбе отказываю, — ответила она. — Дай вытряхну из туфель грязь, а то некуда будет новой попадать.Для начала я обнаружил в тоннеле свой собственный нож, валявшийся нераскрытым. Ручку покрывали запекшаяся кровь и темные, проеденные кислотой пятна.Я не задавался вопросом, что именно собиралась проделать Ноэминь этим ножиком. Поднял, обернув руку платком, обтер о полу пиджака, сунул в карман. Жжения, к счастью, не ощутил.Затем попались несколько опаленных лоскутьев ткани.Сама Ноэминь обнаружилась примерно ста пятьюдесятью ярдами далее. Она лежала ничком на шпалах, меж двумя параллельными полосами заржавленных рельсов. Маленькая, изуродованная, грязная, недвижная. Однако дыхание звучало громко, хрипло и отчетливо.Что ж, если сотворил, не брезгуй полюбоваться...Я приблизил фонарь.Осторожно перевернул девушку.Дженни вскрикнула и отвернулась. Кажется, выблевала, но точно ручаться не могу.Сам я опустошать желудок не стал, ибо уже видал подобное в Регине и настраивался на соответствующий душевный лад.Грегори можно было считать отомщенным. Я ухватил запястье, на которое кислоты попало меньше, прощупал биение пульса. Не знаю, правда, зачем. Ежели дышит — жива, ясно сразу.— Дэйв...Голос прозвучал неожиданно хрипло и низко. Точно из глубин колодца долетел.— Это я, Ноэминь.— Убей. Пожалуйста.— Сию секунду. Обожди, найду подходящий камень. Тебя по лбу хватить или по виску?— Пожалуйста. Пристрели. Что тебе стоит? Заверши начатое.— Сию минуту, крошка. Ноэминь ухватила мой рукав.— Не хочу жить! Не хочу в больницу! Не хочу операций, переливаний крови... Я видела Майка Грина! И не буду такой... Слепая, безликая, однорукая... Убей!— Хорошо, крошка, убью. Только уплати за услугу. Дженни вскрикнула где-то позади. Прерывистая мольба Ноэмини возобновилась:— Мне больно, Дэйв! Больно-о! Убей, ведь я же добила Грегори! Пожалела!— Черта с два ты его пожалела. Уплати.— Чем?— Пенелопа Дрелль. Где она? У кого?— Ты вымогаешь плату за то, что прикончишь меня? — удивленно прохрипела Ноэминь. — Шантажируешь? Мерзавец...— До свиданья, крошка, — объявил я. — Скорая помощь прибудет минут через сорок-пятьдесят. Врачи в Канаде хорошие.Пальцы Ноэминь впились в мой пиджак с неимоверной силой.— Клевенджер, я люблю тебя... Ты почти такая же сволочь, как я сама...— Гораздо хуже. Навещу в больнице, принесу букетик цветов — обоняние у тебя, наверное, сохранится. Полюбуюсь, как учишься читать левой рукой по системе Брайля.Дженни скулила от ужаса. Вполне понятно. Внимать подобной беседе не всякому захочется, даже когда речь идет о судьбе собственного ребенка.Моляще, беспомощно, бесконечно жалобно девушка выдавила:— Больно... Больно. Больно! Убей!— Непременно. Где Пенелопа?— Ты — прелесть, — прохрипела Ноэминь. — Изумительный, безжалостный, хладнокровный зверь. В тебе ведь ни капли сострадания сейчас нет?— Ни капли.— Ненавижу сострадание... Ты — умница. Убьешь меня?— Скажи правду, и убью.— Город Гринвич. Британская Колумбия. Маленькая ферма в трех милях к западу от окраины... Отродье там, если еще цело. Этого гарантировать не могу... Владельцы дома — супруги Тэрлей. Мистер и миссис Клод Тэрлей... Доволен?— Да. Я отдам тебе свою ампулу цианистого калия. Обожди секунду, нужно вытащить...— Я... хотела достать... собственную... выронила... Хотела заколоться твоим ножом... Не сумела открыть. Раненная рука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50