— А ты по десять раз на дню разве не умеешь?Ценю ядовитые ответы на едкие вопросы, а потому настал мой черед хмыкнуть с одобрением.Вручив Ноэмини темную клетчатую рубашку, пару черных обтягивающих панталон, я завершил службу гардеробщиком. Пару сандалий девица надела без посторонней помощи.Мы возвратились к VW, где восседала скучающая, равнодушная и чем-то немного расстроенная Дженни. Славное, веснушчатое, тридцатилетнее лицо ничего не выражало. Разумеется, ирландочка на обратила внимания на состоявшийся под самым ее носом стриптиз, учиненный сернокислотной Ноэминью в мою честь.Четырнадцатью часами позже мы въехали в Инвернесс, не повстречав по дороге ни единого полицейского. С канадских шоссе блюстителей порядка точно метлою смело — всех до единого. Кажется, Мак не пожалел усилий... Глава 21 Сперва, разумеется, понадобилось набраться терпения, ибо прибыли мы затемно, и почтамту полагалось открыться лишь несколькими часами позднее. Но уж потом все пошло как по маслу. Мы очутились у окошечка выдачи раньше всех. Дженни объявила служащему ложное имя и повернулась к нам, держа в руке прямоугольный перевязанный крест-накрест бечевкой пакет.Ноэминь и я провожали ее до фольксвагена подобно паре телохранителей. Внутри машины девица буквально вырвала у Дженни бандероль, шлепнулась на заднее сиденье.— На главной улице, у бензоколонки, я видела телефон, — сообщила она возбужденно. — Езжай прямиком туда, пока я проверю, что нам подарила дражайшая матушка. Ух, черт! Ну и перетянула! Боялась, бумаги ускачут, а? Передай-ка ножик, Дэйв.— Если требуется мой ножик, — отозвался я, сворачивая вправо, — бери сама. Только сначала позови на помощь полдесятка дюжих приятелей. У тебя очень славный пистолет. У меня — любимый и ненаглядный нож. И каждому — свое.Ноэминь раздраженно фыркнула:— Хорошо, сам открывай, чтоб тебе!Притормозив подле телефонной будки, я взял пакет, чиркнул клинком по бечеве, разрезал обертку. Из рук покорного слуги бандероль выхватили еще проворней и грубее, чем у Дженни.Раздался глубокий, радостный вздох. Я обернулся, но узрел только большую красную печать и огромный штамп, “Совершенно секретно”. Впору было радостно вздохнуть самому.— Полицейский приближается, — невозмутимо заявила Дженни.Две пары глаз — моя и девкина — устремились в указанном направлении. По улице шагал в нашу сторону всамделишный, взаправдашний, несомненный страж закона. И не плюгавый провинциальный фараон, а бравый федеральный сержант Королевской Конной... Лошади я, правда, не приметил.Сержант не казался человеком, преследующим убийц, однако Ноэминь принялась поспешно завязывать папку и пропихивать ее под сиденье.— Чего ты ждешь? — зашипела она. — Улепетываем!— Безусловно, — откликнулся я. — Рванем с места на всех парусах! Для пущей важности потопим парня бортовым залпом в три плевка. Уж тогда он как пить дать не обратит на машину внимания... Иди, звони, Мата Хари.Сержант, разумеется, мирно свернул в небольшое кафе и пропал из виду. Ноэминъ шмыгнула вон — прихватив папку с собою, влетела в будку, завертела диском. Покуда она вела гнусные беседы с далекими соучастниками, я посмотрел на Дженни.— Ирландочка, выкладывай честно и быстро: что не в порядке с бандеролью?Дженни замотала головой:— Ничего, ничего! Ты не понял меня... Куда она, по-твоему, звонит?— Вероятно, субъекту по имени Гастон Мюйр, — уведомил я. — Предмет разговора угадываю, но все же боюсь ошибиться и оклеветать нежное создание понапрасну...Дженни изучающе глядела мне в глаза. Но безмолвствовала. Минуту спустя возвратилась Ноэминь. Я привычно склонился к рулю, пропустил ее.— Скорее к побережью, — сказала девушка. — Где сворачивать — укажу.— Слушаюсь!За городской чертой мы понеслись вдоль океанской глади, простиравшейся по левую руку. Впрочем, если верить карте, это был Залив Св. Лаврентия, и настоящий океан лежал далеко за его пределами, к северо-востоку, но подобное изобилие соленой воды весьма впечатлило вашего покорного и наивного слугу, выросшего и заматеревшего среди засушливых земель Новой Мексики.Дженни дышала глубоко и прерывисто.— Как это прекрасно! — сказала она. — И какое грозное величие! Всегда робела у моря, думала: что затаилось в глубине?— Рыбы, — ответил я. — Устрицы. И косточки утопленников.— Следи за дорогой! — окрысилась Ноэминь. — Еще две мили едем по шоссе, потом сворачиваем.Так и сделали. Мимо проносились покинутые угольные шахты, потом асфальт сменился гравием, гравий уступил укатанной земле проселка, и мы затормозили в негустом лесу, неподалеку от еще одной шахты — заброшенной, подобно прочим.Специалист, пожалуй, определил бы с первого взгляда, что именно здесь добывали: золото, серебро, медь или уголь. Но я между шахтами различия не делаю, все они одинаковы. Покинутые дыры немеряной глубины, пещеры, устланные проржавевшими рельсами, по которым встарь шныряли пустые и полные вагонетки, лабиринты, изобилующие ржавыми лебедками и прочей подобной дрянью.Все заброшенные шахты похожи друг на друга. Ибо все они навязчиво и неизменно вызывают у меня мысль: вот великолепное, несравненное местечко, чтобы спрятать убитого! А предполагать, будто неведомый Гастон Мюйр и Ноэминь рассуждают на иной лад, означало бы отказывать им в простейшей, зачаточной сообразительности. Что было бы и несправедливо с моей стороны, и безрассудно...Цель приезда в эту глушь сомнению не подлежала. Беда заключалась в том, что я ничего особого поделать не мог. Посылку следовало отправить по назначению любой ценой, а почтовый голубок остался один-одинешенек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50