Лишь одинокая пара автомобильных фар пронеслась по далекому шоссе.
Я миновал японский вездеход, направился в сторону пустоши, которую приметил еще раньше из окна своей постылой комнаты. Осмотр прилегавшей к дому территории отнял примерно пятнадцать минут. Все обреталось в должном порядке. Теперь следовало определить: где же покинул Коди свое самоходное транспортное средство. Не пешком же притопал, в самом деле?
Транспортное средство обнаружилось почти сразу, при первом же взгляде, брошенном в северную сторону. Автомобиль стоял на отшибе, в полнейшем одиночестве. Не то, чтобы кроме "субару" поблизости замечались иные машины, а просто ни деревца, ни кустика завалящего рядом с фургоном не наличествовало. Чахлая трава - и только.
Обнаружив фургон, полагалось установить, не наблюдает ли за ним кто-либо, кроме меня. Я помедлил в окаймлявшем дорогу кустарнике битый час. Никто не объявился. Мысленно послав предосторожности ко всем чертям, я встал, шагнул вперед и направился к машине. Вставил ключ в дверной замок, отважно повернул его.
Ни сирена не завыла, ни бомба не взорвалась. Машина отнюдь не была снабжена хитроумными противоугонными приспособлениями. Кабина была сплошь покрыта засохшей кровью, а на виниловом сиденье виднелись и довольно свежие, недавно свернувшиеся, не успевшие толком побуреть пятна. Похоже, мой ночной гость наскочил в пути на весьма неприятный ухаб.
Над приборной доской лежали три яблока; перед пассажирским сиденьем стоял початый ящик пива, где еще оставалось две целых банки. Наличествовал также пакет сушеного картофеля, распотрошенный мешочек леденцов и груда мусора: пустые пивные жестянки, обертки от конфет, окурки и тому подобная дребедень, усеивавшая валявшийся на полу черный плащ.
Разумеется, Коди не мог появляться в придорожных кафе без верхней одежды...
Иных личных вещей обнаружить не удалось. Если, конечно, револьверы не считаются личными вещами.
Револьверов оказалось целых три. Все они были одной и той же модели: тридцативосьмикалиберные кольты со стволами длиною четыре дюйма. Два пребывали полностью заряженными; из них никто в последнее время не стрелял. Третий тоже был заряжен - точнее, перезаряжен. После очень основательной пальбы. Нагар в дуле и едкий пороховой запах сомневаться не дозволяли.
Четыре стреляные гильзы Коли педантично сложил в пластиковый мешочек.
Я предчувствовал: повесть о том, откуда взялся подобный арсенал, окажется чрезвычайно любопытной. По всему судя, миллионер угодил в передрягу, пустил в дело один из трофейных стволов - такими вооружают правительственных сотрудников, происхождение кольтов не составляло загадки, - а потом потрудился наполнить его свежими патронами.
Не менее любопытным представлялось то, что Коди, обладая настоящим оружейным складом, появился в особняке Шонфельдов с голыми руками. Выраженный залог дружелюбия.
Никто не препятствовал мне чинить инспекцию покинутому фургону. Окрестности пустовали. Потратив столько сил и времени, дабы подобраться к машине, я должен был замкнуть ее и покинуть на пустоши вместе со всем содержимым. Обидно, право...
На подступах к дому обнаружились незнакомцы.
* * *
Освещенные окна кухни, лишь частично забранные полупрозрачными занавесками, позволяли видеть подступы к усадьбе с немалой отчетливостью. Ворота выглядели весьма заманчиво - особенно с точки зрения немолодого человека, начисто лишенного в последние дни какой бы то ни было физической нагрузки, а сейчас изрядно запыхавшегося после непредвиденных похождений. Ворота просто притягивали к себе.
Именно поэтому я обогнул ограду и приблизился к дому с той стороны, куда выходили темные окна моей спальни. Я увидел визитеров издалека и благоразумно застыл. Темные силуэты суетились подле стены. Совершенно естественно: раненному Буффу Коди по всем правилам причитались ночные гости.
Гостей было двое.
Фигура помельче перекидывала через утыканную стеклом кромку стены толстенное одеяло - или что-то в подобном роде. Более крупный и крепкий человек уже согнулся у ограды, упирая руки в колени. Живая ступенька, так сказать.
Для оружия, издающего излишне громкие звуки, обстановка выглядела неподобающей. Незнакомцы успели увидать, как я ринулся к ним из темноты, но поделать не смогли ничего: маленький уже взгромоздился на спину крепышу и уцепился руками за шершавый бетон, одновременно задирая коленку в поисках добавочной опоры.
Ни соскочить, ни лягнуть меня этот субъект не успел. Я вышиб из-под него "ступеньку" не хуже заправского палача, выбивающего скамью или чурбак из-под ног приговоренного к смерти. Крепыш, как выяснилось, обладал железными брюшными мышцами, но у меня отнюдь не слабые ноги, а ботинки достаточно крепки.
Я угостил его пинком по лицу и огрел малыша, ловкого, словно кошка, ребром ладони. Промахнулся: угодил не по шее, а по плечу. Плечо оказалось на диво хрупким. Раздался болезненный вскрик.
- Нет! - послышался приглушенный женский вскрик: - Не стрелять, господин Коди! Это моя, Антония!
Глава 21
Я вступил в безмолвный патио и ухитрился обогнуть рассыпавшуюся поленницу, не запнувшись ни за один деревянный кругляк. Постучался во входную дверь.
- Отвори, это я!
Воспоследовала довольно долгая пауза, потом занавеска взлетела, и я увидел встревоженную физиономию Джо. Заскрежетал замок, закрепленная на полозках дверь ускользнула вправо.
- Милости прошу, мистер "Я".
В залитой светом гостиной мне поневоле довелось прищуриться. Джо повстречала меня вполне созревшей и переодевшейся для боя: джинсы, рубашка, ботинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66