Но она не снизила скорости и не остановилась. Марта посмотрела на лежащего без сознания пленника.— Кто он?— Мисс Борден, позвольте представить вам мистера Холлинсхэда из Баскомба, штат Кентукки.— Холлинсхэд? — она на мгновение задумалась. — Холлинсхэд! Так же звали одного из студентов, которых... Дюбук, Холлинсхэд и Янссен.— Правильно, — согласился я. — Видимо, мистер Холлинсхэд один из тех извращенных эксцентричных чудаков, которым не нравится, когда убивают их детей. По крайней мере, я не могу придумать другой причины, которая заставила его приехать из самого Кентукки и залечь на возвышенности напротив дома шерифа с заряженной винтовкой.Марта не отреагировала на сарказм, но с беспокойством взглянула в мою сторону:— Мэтт, а вы не слишком туго его связали? Такое впечатление, что эти ремешки нарушают его кровообращение.Я взглянул на нее с некоторым испугом. Она была так последовательно непоследовательна, что это было почти гениально.— Дорогая моя, о чем ты беспокоишься? По твоему собственному определению, здесь лежит не человек, а очередная машина мести. Кого волнует ее паршивое кровообращение?— Черт бы вас побрал, Мэттью Хелм... Она свирепо взглянула на меня, развернулась и зашагала к белому седану. Длинные волосы парика и короткие твердые складки платья возмущенно подпрыгивали в такт походке. Дверь машины хлопнула, и мотор взревел. Я без особых трудностей справился со старым грузовиком. Полчаса спустя мы были на безопасном расстоянии от форт Адамса и его дородного шерифа. Я обошел грузовик, открыл заднюю дверь и увидел, что глаза моего пассажира открыты. Взяв под руку подошедшую Марту, я отвел ее в сторону, где старик не мог нас видеть и слышать.— Есть два способа, — сказал я. — Может быть, мне удастся разговорить его обманом. Второй путь — заставить его быть откровенным при помощи силы. Первое зависит от тебя.— Что вы имеете в виду?— Если ты не подыграешь во лжи, которую я собираюсь сказать ему, мне придется быть жестоким. Выбирай. Помогай или смотри на инквизиторские методы в действии. Я большой мастер выворачивать руки и выдергивать ногти, хотя и нескромно говорить так о самом себе.— Ну хорошо, — нехотя согласилась она. — Хорошо, Мэтт, я подыграю как могу.Я подошел к машине, развязал мистера Холлинсхэда и вынул кляп изо рта. Прошло немного времени, прежде чем речь и кровообращение пожилого джентльмена восстановились, но, как только ему удалось сесть, он тут же засек место, где лежала винтовка.Я увидел, как он метнул быстрый взгляд в этом направлении, полез в карман, достал пригоршню патронов “саваж” калибра 0, 300 и показал ему. Он слегка кивнул и больше не обращал на винтовку внимания. На лбу у него выступала испарина — по мере того, как восстанавливалось кровообращение. Наконец он облизал губы и заговорил:— Помоги мне встать, сынок. — В его глазах появилась легкая усмешка, когда я заколебался. — В чем дело, ты опасаешься дряхлого старика, стоящего на краю могилы?— Дряхлого старика! Проклятье, вы забыли, дедуля, что мы немного поборолись. В результате у меня появился большой синяк.— Ты действительно хорошо налетел на меня, — сказал Холлинсхэд. — И зажал каким-то особым борцовским захватом. Как тебя зовут, сынок?— Янссен, — ответил я. — Андрее Янссен. Марта слегка вздрогнула, но я не думаю, чтобы старик это заметил, — все его внимание было сосредоточено на мне.— Янссен, а? — Холлинсхэд сплюнул. — Что ж, все правильно. Ты живешь в Вашингтоне, не так ли? Мне приходило в голову связаться с тобой, но Индиана была больше по дороге, а я направлялся на Запад. Индиана и человек по имени Роджер Любук, если его можно назвать человеком.— А что не так с Роджером Дюбуком?— Что может быть не так с бледнолицым городским слюнтяем, которому стыдно и неудобно оттого, что полиция ухлопала его мальчика? Обрати внимание — он не убит горем и не разъярен, а просто боится, что подумают его городские соседи. Он не собирается что-либо делать. Я сказал ему, когда мы ехали вместе: если констебль не может ничего сделать с ребенком, бросающим камни, кроме как застрелить его, мы вышибем этого быка к чертовой матери и поставим нового констебля, который знает свое дело. Городскому было все равно. Он чуть было не заложил меня полиции, да... я отговорил его.Я усмехнулся:— И как же вы отговорили его, мистер Холлинсхэд? Старый джентльмен тонко улыбнулся. Это трудно было назвать милой улыбкой.— А что? Я сказал ему — на сколько бы они ни упрятали меня в тюрьму, я проживу достаточно долго, чтобы выйти и пристрелить предателя. Его нетрудно было напугать.— Я думаю.— Это заставило меня отнестись с подозрением и к тебе, сынок, ты ведь тоже городской. Может быть, я ошибся. Приехав сюда, я скоро понял — кто-то еще занимается тем же, что хотел сделать я. Это ты?— Да, — солгал я. Холлинсхэд медленно кивнул:— Ну, я не могу сказать, что мне нравятся эти заморские штучки типа удавок и прочего. Винтовка для Холлинсхэдов и Баскомбов — вполне пригодная вещь. Но, может быть, я становлюсь слишком занудным. В любом случае, мне кажется, сынок, ты взял свое. Почему бы теперь тебе не вернуться домой и не оставить этого подонка, убивающего детей, мне? Я позабочусь о нем за нас обоих.— Как? — спросил я. — С расстояния в полмили вы со своим “саважем” калибра 0,300 не сделаете ничего, чем бы вы его ни зарядили. Притом на вашей старушке нет даже оптического прицела.— День, когда я навешу на хорошую винтовку кучу стекляшек, будет последним днем моей жизни. Подай мне, пожалуйста, руку. Мои старые ноги уже не те, что были, да и ты не очень им помог... Ox... — Он постоял, осторожно переступая с ноги на ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69