Вот олухи! А мои ребята, Хелм - хоть куда. В горах себя чувствуют, словно дома! И в темноте драться обучены. Эти выродки даже не догадаются, откуда и чем их стукнуло!
- Возможно, - согласился я и тут же возразил: - Только еще вернее, завяжется перестрелка, а ее-то и надо избежать любой ценой. Слишком ночь тихая выдалась, пальбу наверняка услышат в городе, всполошатся. Шерифа Кордову и так уже обеспечили четырьмя трупами - два из них, правда, не наших рук дело, но все равно... Виноват, пятью, включая Марти... Мне удалось урезонить Мануэля, и снова затевать с ним спор не желаю. Вдобавок, при ночном нападении Беннетт вполне может оказаться среди убитых, и вся операция пойдет прахом. И женщина, спасать которую мы собрались, прахом обратится неведомо где...
- А если до рассвета в засаде проторчим, ей эта ночь вечностью покажется, - буркнул Виллс.
- Ночь не покажется чрезмерно короткой никому, - огрызнулся я.
Лендровер подскочил на ухабе, я вздрогнул от пронзительной головной боли.
- Далеко добираться?
- Минут сорок езды. А по прямой - пара миль.
Местечко подобрали неплохое. Заставив Боба загнать автомобиль глубоко в теснину, где здешние любители отдыха на лоне природы обычно располагаются летом в тени утесов, я велел поставить перед лендровером армейский фургон, коему в грядущей атаке отводилась решающая роль.
Если все пойдет сообразно моим расчетам, рассуждал я, проверяя диспозицию, успех обеспечен... Мохнатые звезды начинали высыпать в темных, даже с виду холодных высях. Черные стены каньона возносились к ним почти отвесно. Кое-где росли чахлые новомексиканские кустарники.
Проведя с Бобом Виллсом последний военный совет, я осторожно вернулся к запаркованным в ущелье машинам и вежливо попросил парня, сидевшего за рулем фургона, присоединиться к остальным.
- Зачем, сэр? - не понял водитель.
- Прикорнуть собираюсь, - уведомил я. - А в лендровере слишком тесно. А на земле очень жестко. А когда неприятель появится, ты меня разбудишь, сынок.
Добродушно ухмыльнувшись, шофер отдал честь и спрыгнул с подножки. Я забрался на тугое, неподатливое сиденье, повозился, пытаясь угнездить свои шесть футов четыре дюйма в ограниченном пространстве кабины, чертыхнулся.
И тотчас же вспомнил: кой-кому неизмеримо неудобней и хуже. Ей эта ночь покажется вечностью... Конечно, со всякими помощниками доводится работать, но почему именно сегодня Мак-Кэллаф навязал мне болтливого межеумка?
Если все продумано, расставлено и приготовлено, рекомендуется дать мозгам полный отдых, не ломать их попусту. Вы ничего не измените этим, лишь утомитесь и частично утратите божественный дар здравомыслия. Ибо, коль скоро допущен просчет, исправлять его в последние минуты уже поздно. От беспокойства моего путы Мадлен Эллершоу не ослабнут, желудок не наполнится, кишечник и мочевой пузырь не помедлят с опорожнением...
Вызволить Элли можно было только захватив Беннетта. А захватить Беннетта можно было только соображая подобно профессиональному шахматисту и действуя безошибочно, как часовой механизм.
Логика моя была безупречной, и все же я продолжал бесцельно терзаться, думать о Мадлен, гадать, в какую именно дыру ее затолкали; представлять, что сотворю с подонком Беннеттом, заполучив его на расправу, рассчитывать возможные повороты грядущих событий...
- Хелм!
Я заворочался и внезапно понял, что, тревожась о Мадлен, уснул и сам того не заметил. Дверь лендровера отворилась. Неуклюже приподнявшись, я уставился на темный силуэт, в котором лишь по небольшому росту опознал неугомонного Боба Виллса.
- Что нового?
- Да ничего, просто...
- Господи помилуй! - благочестиво простонал я. - Получается, ты будишь меня во мраке ночи лишь потому, что одиночество надоело?
- Черт побери, - ответил сквернословец Виллс, - уже полночь миновала! Нельзя же сидеть сложа руки и ничего не делать! Шевелиться надо!
- Amigo, - заскрежетал я зубами, - либо приучись хоть иногда не делать вообще ничего, либо ищи себе иное занятие. Теннис, например, чтобы все время прыгать и метаться, как таракан по сковородке! Беннетт или явится, или нет. Или мы захватим его, или упустим. Вот и все. А теперь проваливай. Предайся философским раздумьям, или мастурбации - чем угодно займись, только спать не мешай. И дверцу гребаную закрой, уходя! Пожалуйста...
Виллс повиновался так рьяно, что чуть не развалил машину. А фыркнул столь возмущенно, что эхо пошло. Частые, нервные шаги стихли в отдалении.
Да, подумал я, не везет последнее время с подчиненными сотрудниками... Джексона допрашивают ребятки из ГД, Марти готовят к погребению, Мак-Кэллаф рыщет неведомо где и зачем, а рядом суетится паршивец, который наверняка считает меня престарелым неумехой. И, весьма возможно, имеет к этому резон...
О, старая добрая работа волком-одиночкой, дающая противопоставить себя всем прочим, и не зависеть ни от какого балбеса... Пожалуй, наступает время подать в отставку, покуда я еще жив и здоров (пускай относительно), жениться на Мадлен (ежели удастся выручить ее и уговорить), а потом осесть в мирном провинциальном городке... Плата за риск давным-давно копилась на банковских счетах, оседала по разнообразнейшим фондам, приносящим вкладчику устойчивую прибыль - я мог безбедно прожить долгие-долгие годы. Невзирая на женитьбу...
Дернувшись, я понял, что начинаю дремать сызнова. Это казалось лишним. Я зевнул, потянулся, услыхал осторожный стук в стекло кабины.
Явился водитель.
- Мистер Хелм?
- Время?
- Да,сэр.
Я отвернул рукав и посмотрел на фосфоресцирующие стрелки часов. Без четверти четыре.
- Уолли только что вызвал по радио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69