И это было неудивительно, ведь он принял ее облик. Она качнула головой в жесте, который можно было бы счесть салютом. Но Тамоко подразумевала под этим обещание – обещание медленной и мучительной смерти.
«Неожиданный поворот событий», – с явным удовольствием заметил Саревок.
Тамоко проигнорировала его высказывание и ее пристальный взгляд уперся прямо в глаза противника. Доппельгангер слегка отступил и принял защитное положение. Он смотрел на Тамоко ее собственными глазами и с каждым ударом сердца становился все более похожим на нее. Девушка сделала резкий выдох и приложила меч ко лбу жестом вызова.
Атакуя, она выкрикивала на своем родном языке название каждого выпада, хотя и действовала инстинктивно, когда начала схватку. Ее твердый, творческий зум был отодвинут в сторону рефлексами, опытом и кодексом, который был более древним, чем мог вообразить даже Саревок. Оружие со свистом распарывало воздух, со стороны казалось, что клинок вообще живет собственной жизнью. Доппельгангер отражал одну ее атаку за другой и скоро он уже передвигался, чуть ли не на цыпочках, почти так же, как и Тамоко. Он продолжал успешно защищаться, хотя Тамоко полагала, что, наверное, он не понял, что она нападала не всерьез, а просто прощупывала его, определяя сильные и слабые стороны и прикидывая, как лучше его убить.
Менее чем через минуту Тамоко поняла, что доппельгангер быстро перебирал ее собственный опыт в хронологическом порядке. Она почувствовала, что существо достигло крупного успеха; чтобы добиться таких же результатов, она потратила целое лето, тренируясь под руководством учителя Торото в Храме Кулака и Света. Но это было не все, что она почувствовала. Этот доппельгангер боялся Саревока, но также он почему-то боялся птиц. Тамоко улыбнулась и свистнула, подражая малиновке; тварь открыла себя и моментально получила удар в горло. Но доппельгангер уже успел обработать опыт, накопленный ей той осенью, которая наступила после ее ухода из храма. А так как в то время Тамоко оттачивала уменье уворачиваться от разных нападений, то тварь хоть и не без труда, но сумела избежать смертельного удара и даже попыталась провести довольно наглую контратаку, которую девушка парировала небрежным ударом своей катаны.
Решив, что уже поняла, чего ожидать от противника, Тамоко резко ускорила темп своих атак. Со стороны казалось, что ее меч находится буквально повсюду, а она сама в этот момент представляла из себя великолепный образец чистого, незапятнанного боевого мастерства. Отбивая великолепно выполненный ложный выпад доппельгангер пошатнулся и взмахнул левой рукой пытаясь сохранить равновесие, но не ослабил своих усилий по обработке опыта Тамоко, стараясь быстрее поднять свой фехтовальный уровень еще на одну ступень и одновременно попытаясь еще и наступать. Но Тамоко мгновенно заметила его ошибку, и ее меч описал хлесткую восьмерку, настолько быструю, что даже Саревок не успел ее толком проследить. Зато смог во всех подробностях рассмотреть результат этого удара. Голова и правая рука доппельгангера взлетели высоко в воздух, а тело рухнуло на пол, принимая свой настоящий облик, но Тамоко не смотрела. Она стояла с закрытыми глазами, отодвигая в сторону инстинкты и отдавая тело во власть разума.
Услышав сзади шаги она резко повернулась и увидела быстро приближавшегося к ней Саревока. В мгновение ока он отбросил в сторону свой нагрудник и оказался рядом с ней. Меч выскользнул из ее руки и прежде, чем она услышала, как он загремел о каменный пол, она почувствовала на себе его руки. Тамоко порывисто обняла его, их губы встретились и она полностью отдалась ему, хотя на сей раз почувствовала, что ей чего-то не хватает.

* * * * *
Абдель услышал плеск воды, сопровождавший вход Джахейры в мелкий пруд, находившийся рядом с их лагерем. До Кэндлкипа оставалось еще два дня пути, и женщина воспользовалась редкой возможностью смыть дорожную грязь. Солнце уже почти село и, хотя небо все еще сохраняло глубокий синий цвет, их скромный походный костер был единственным источником света для Абделя. Бросив взгляд в направлении водоема, скрытого от его глаз густыми зарослями, Абдель взял свой дорожный мешок и запустил руку вовнутрь.
Он не мог видеть Джахейру, но зато мог ее слышать и был уверен, что она была в безопасности. Вытащив из мешка книгу, он, вздохнул. Кожа, в которую была переплетена книга, была человеческой. Абдель точно не знал, когда именно он это понял, но теперь это казалось настолько естественным, что он не мог понять, почему, когда он впервые увидел книгу, это его так смутило.
Он открыл книгу и обнаружил, что первая страница пуста. Сердце Абделя забилось с бешеной скоростью, и он продолжил осмотр. Он все еще был один – это и было причиной, по которой он позволил себе прикоснуться и даже открыть эту книгу. Ладонями, вспотевшими от смутного чувства опасности и от волнения, он перелистнул первую страницу. На следующей был нарисован череп, окруженный толи огнем, толи каплями воды. Письмена были витиеватыми и совершенно непонятными Абделю, но в то же время выглядели очень знакомо. Он с усмешкой подумал, что чувствует себя сейчас как маленький неграмотный ребенок, видящий эти письмена на этом языке вокруг себя каждый день, но неспособный понять их.
Когда он открыл следующую страницу, то почувствовал, как горло мгновенно стало сухим. То, что он там увидел, заставило его сердце забиться быстрей и он закрыл глаза, борясь с охватывавшим его ужасом, от непонятного волнения он весь покрылся гусиной кожей и…
«Что это?» – раздался голос Джахейры у его уха, заставив Абделя подскочить с открытым от неожиданности ртом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81