— Как те, что висят у тебя на шее, милая. Хотя, как я люблю говорить, я — та девушка, что знает футарк, старший рунический алфавит, а то, что ты носишь, к рунам викингов не относится. Ты не знаешь, откуда происходят эти надписи? Это ведь не минойская письменность, не так ли?
Грейс стиснула рукой свое колье. Должно быть, оно выскользнуло, когда они забегали в магазинчик.
— В них нет ничего особенного, — пробормотала она, засовывая подвеску под свитер. — Я возьму браслет. Он превосходен.
Марджи завернула его. Затем подсчитала общую сумму, и Тревис расплатился наличными. Она протянула им бумажный пакет.
— Спасибо, мисс.
— Пожалуйста, милый.
Тревис начал отходить от прилавка, затем поглядел на Грейс. Никто из них не знал, безопасно ли уже выходить на улицу. Индусские гобелены и египетские ковры из верблюжьей шерсти завешивали окно магазина. Она не могла видеть того, что происходит на улице.
Марджи скрестила руки и облокотилась на прилавок.
— Ладно, вы, двое, А теперь признавайтесь, почему это вы не хотите говорить, зачем на самом деле пришли сюда? Я ни за что не поверю, что вы вбежали ко мне, как скрывающиеся от полиции Бонни и Клайд, потому что захотели купить несколько свечей и милую новую безделушку. — Она положила руки на бедра. — И называйте меня Марджи. Я перестала быть мисс с тех пор, как Бобби Фаррел поймал меня между сиденьями последнего ряда.
Тревис открыл рот, но Грейс опередила его и неожиданно для себя заговорила. Ее попытки солгать оказались жалкими, но, как оказалось, у нее хорошо получалось говорить правду.
— Там, напротив магазинчика, стоит полицейская машина. Мы забежали сюда, чтобы скрыться от нее.
Марджи поглядела на Грейс добрыми карими глазами, густо накрашенными тушью. Затем обошла прилавок и опустила длинную прекрасную руку на руки Грейс.
— Я знаю, каково это, милая. Не желать быть замеченной.
Грейс внимательно оглядела женщину и кивнула. Конечно.
— Полагаю, знаете, — сказала она.
Марджи подняла руку Грейс и нежно перевернула ее. Красным ногтем она наметила линии на ее ладони.
— Что вы делаете?
— Успокойся, милая. Я — профессионал. К тому же вы же еще не хотите выходить на улицу, ведь так? А теперь вздохни и позволь сестре Марджорам сделать ее работу.
Сестра.
Это слово прозвучало для Грейс как утешение. И прикосновение Марджи было таким теплым и легким, словно кожи коснулась колибри.
Марджи благодарно забормотала:
— Что ж, я ни разу не видела такой сильной линии жизни, милая. Вот она оборвалась прямо у основания, затем снова вскоре после этого, но каждый раз она снова продолжалась. Тебя ожидает еще одно событие, которое попытается отнять у тебя жизнь, но она слишком сильна, чтобы ее остановить.
Грейс закусила губу. Может быть, Марджи — непрофессионал? Она всегда чувствовала, что ее жизненная хватка в лучшем случае очень слаба.
— Теперь линия ума. Она отчетливая и глубокая, так что ты абсолютный мыслитель. А вот линия сердца… С губ Марджи сорвался тихий вздох.
— Что с ней? — настаивала Грейс. Марджи нежно закрыла ее ладонь.
— Она сломана.
Грейс отдернула руку, прижала ее к груди и кивнула. Возможно, Марджи в конце концов знала, о чем говорит.
— Совершенно не обязательно все должно остаться именно в таком положении, — успокаивала Марджи, слова ее звучали тихо и сипло. — Линии на руке не лгут, но они могут измениться, как и мы сами.
Грейс горько улыбнулась. Разве не говорят, что судьбу не проведешь?
— А как насчет Тревиса? — Она перевела разговор. Но не потому, что слова Марджи раскрыли то, чего она не знала. — О чем гласит его рука?
Марджи потянулась и взяла руку Тревиса. Сделав это, она от удивления широко раскрыла глаза и заворковала:
— Милый, я никогда не трогала такую мягкую руку. Как у младенца. Ты должен рассказать мне, как ты этого добиваешься.
Тревис тихо рассмеялся:
— Это секрет.
Грейс кивнула: так оно и есть.
Марджи подняла голову и, внимательно поглядев на него, перевернула руку ладонью вверх. Она оторвалась от ладони, в ее больших карих глаза выражалось потрясение.
— На твоей ладони нет никаких линий. Ни одной. Я никогда не видела ничего подобного.
Тревис убрал руку.
— Это огонь.
Марджи подняла руку к подбородку, но по лицу было видно, что она не убеждена. Грейс откашлялась.
— Думаю… Думаю, нам нужно идти. Мы не хотим, чтобы у вас были неприятности, если сюда за нами вдруг нагрянет полиция.
Теперь, взмахнув руками, засмеялась Марджи:
— Пожалуйста, милая. Я знаю, как вести дела с полицейскими. Я развлекаю мальчиков, дружу с девочками. — Она широко расправила руки и обхватила себя. — Знать Марджи — значит любить ее, разве нет?
Грейс только рассмеялась, выразив согласие. Марджи поманила их длинным пальцем:
— Сюда, вы оба. Идите за Марджи. Можете воспользоваться задней дверью, чтобы убедиться, что ничьи любопытные глаза не увидят, как вы уходите.
Она отодвинула расшитые бисером шторы, и они последовали за ней. За завесой располагалось помещение, заставленное еще больше, чем торговый зал. Провисшие полки заполняли запыленные пучки полыни, латунные подсвечники, отполированные кусочки гематита, лакированные ларчики, упаковки фимиама и сосуды, набитые сотнями различных трав. Грейс не отказалась бы остановиться и изучить некоторые из трав, понюхать их, попробовать на вкус, испытать Паутиной жизни, чтобы посмотреть, как они соотносятся с образцами, с которыми она работала на Зее. Однако Тревис схватил ее за руку и потянул вперед.
Марджи чуть приоткрыла дверь и заглянула в щелку, после чего распахнула пошире. За ней расположилась аллея, замусоренная пустыми коробками и поломанными ящиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182