— Ты здесь? — прошептал он.
В темноте что-то зашуршало.
— Да.
В хижине было темно и тесно. Ноги колола солома. Укусила блоха, он выругался вполголоса. Потом его руки коснулись головы мальчика; он ощупью отыскал его плечи, потом руки, достал нож и перерезал веревки.
— Не бойся, Орфет ждет снаружи. Мы заберем тебя отсюда. Ты ведь знаешь Орфета, правда?
Мальчик ответил не сразу. Потом тихо сказал:
— Я помню его музыку. Пустые комнаты и его музыка. Мне кажется, это было во сне...
Сетис поднял его на ноги.
— Да. Теперь слушай. Не шуми.....
Скрипнула дверь.
Он вскочил, выставив перед собой нож.
В дверном проеме мелькнула тень — маленькая и проворная.
— Я вооружен, — прошептал Сетис, приближаясь к двери. — У меня нож!
Мальчик поймал его за руку.
— Не надо. Это моя мама...
Теперь он увидел ее. Худое испуганное лицо, руки сжимают жалкую корку хлеба, крошечную флягу с водой.
— Чего вы хотите? — еле слышно прошептала она — Вы его забираете!
— Нет. Послушай...
Она отступила на шаг. Он понял, что сейчас она завизжит. Ее вдох прозвучал как крик отчаяния, как вопль ужаса; он не мог шелохнуться, понимая, что погиб.
В этот миг толстая рука обхватила ее сзади и зажала рот.
— Неудачная мысль, госпожа. — Орфет втолкнул ее в хижину и закрыл ногой дверь. — Хочешь, чтобы она знала, что происходит?
— Нет, — пробормотал Сетис и тут же понял, что вопрос был адресован не ему. Мальчик отстранил его и сказал:
— Конечно, хочу. Я сам расскажу.
Великан выпустил женщину, и она с ужасом всхлипнула:
— Алексос...
— Нет, я ведь тебе говорил. Меня так больше не зовут. Теперь мое имя — Тайна. — Его голос звучал чуть хрипло, он обнял мать, и сквозь затопляющий хижину мрак Сетис увидел, что мальчик улыбается. — Не волнуйся. Я должен уйти с ними. Я ведь тебе говорил, что такое случится. Говорил?
Женщина прильнула к нему, потом с побелевшим лицом обернулась к Сетису.
— Незнакомцы, выслушайте меня. Мой сын сошел с ума. Он всегда был странноват. Мечтатель... Отец частенько бил его, теперь вот отчим бьет. Работу свою никогда не выполняет, козы у него разбегаются, только и делает, что глядит в небо, напевает да блуждает мыслями неведомо где. Его мучают кошмары; сколько бессонных ночей я провела в детстве у его кроватки, обнимала его, отгоняла колыбельными его страхи.
Мальчик слушал, едва заметно улыбаясь, — словно то была глупая болтовня несмышленого ребенка.
— Женщина! — прорычал Орфет.
— Но теперь стало еще хуже. На прошлой неделе разум совсем покинул его. Иногда он меня не узнает, делает вид, что я для него чужая. Рассказывает о глубоких туннелях, о подземельях под Городом, поет песни для Царицы Дождя, и так все время. Он сошел с ума! Какой вам от него прок? Оставьте его, оставьте здесь, чтобы я могла присматривать за ним. Что вам за прибыль от чокнутого мальчишки? Кто его купит? Он кончит нищим, будет просить милостыню под палящим солнцем будет жить среди собак и шакалов, его станут проклинать, забрасывать камнями. — Она схватила Орфета за рукав. — Смилуйся, торговец...
— Хватит! — Великан отступил на шаг, дрожа всем телом.
Мальчик смотрел на нее. Его худощавый темный силуэт был высок, покрытое синяками лицо заострилось.
— Скажи ей, Орфет, — прошептал он.
Орфет бросил взгляд на дверь.
— Мальчик — новый Архон. — Его голос был тих, как дыхание. — А мы... Искатели, посланные Аргелином. Вся история с работорговлей — лишь прикрытие. Нам не нужны другие дети, только новый Архон. Он должен уйти. И как можно скорее, прежде, чем мужчины наберутся храбрости и явятся отнимать у нас деньги. Быстрее!
Он протянул руку, но мальчик не шелохнулся. Он смотрел на женщину, а она, сквозь мрак, — на него.
— Архон?! Но он Алексос! Мой сын! Я вытирала ему нос, шлепала за проказы. Какой же он Архон?!
Алексос спокойно кивнул.
— Все верно. Но внутри себя, очень глубоко, я ощущаю Бога. Как реку. Как песню. Как свернувшуюся кольцами змею. — Он улыбнулся, пальцы нащупали ее руку и сомкнулись, он крепко обнял мать. — Я всегда знал, что он здесь, но в последние дни он явился ко мне во плоти, поднялся из подземных ручьев, из каналов и трещин в скалах, все выше и выше, к солнцу пока оно меня не обожгло, сквозь темноту, к звездам. Сражался со своей тенью, и мы с ней будем вечно следовать друг за другом, и Царица Дождя смотрит на нас а дождя все нет и нет!
С мгновение она смотрела на него. Потом вырвала руку и отпрянула назад.
— Вы ошиблись, незнакомцы, — глухо произнесла она — Мой сын сошел с ума!
— Некогда спорить. — Орфет схватил мальчика. — Ты готов?
— Да.
— Мы пойдем к побережью и найдем лодку. — Он подтолкнул мальчика к двери и коротко бросил: — О нем будут хорошо заботиться. У Архона есть все, чего он пожелает. Когда все уладится, мы пошлем за тобой; у тебя будет собственный дворец. Горничные, драгоценности — все, что пожелаешь. Ты не сможешь поговорить с ним. Но ты его увидишь.
Снаружи послышался шорох. Сетис распахнул дверь, оглядел безмолвные дома. Потом сказал:
— Кажется, нас подслушивали...
— Тогда пошли, быстро. — Орфет отстранил его и вышел; в дверях мальчик обернулся и печально взглянул на мать. Его силуэт темнел на фоне усыпанного звездами неба.
— Живи с миром, матушка, — прошептал он. — Не забывай меня.
— Мы за ним приглядим. — Сетис почувствовал, как жгучая краска стыда заливает его лицо. — Никому не рассказывай. Просто скажи, что мы его забрали. Пожалуйста...
По ее щекам струились слезы.
На миг Сетису показалось, что она плюнет ему в лицо, выцарапает глаза. Но женщина лишь отвернулась.
Он пригнулся и шагнул за дверь, в темноту. Орфет шепнул ему на ухо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72